Костя внезапно замер, будто стукнулся лбом о стеклянную дверь. Из раздумий его нагло, за шкирку выдернул запах. Запах смерти. Мир потерял свои ощущения, звуки, образы и цвета, превратившись в серый туннель, и лишь одна жизнь пульсировала в конце. Костя устремился к ней, будто протон в адронном коллайдере, набирая скорость и ни на что больше не обращая внимания.

Через минуту он обнаружил свою ладонь на плече парня лет восемнадцати с рюкзаком за спиной и горячим сладким хоттоком в руке. Парень испуганно обернулся: белое лицо, усыпанное веснушками, оттопыренные уши, рот, испачканный сладким блинчиком, съехавшая набок шапка-петушок и недоумение в глазах.

– Двадцать минут. От силы – двадцать пять. Стой тут, может, «скорая» успеет, – приказал он и вызвал диспетчерскую. Лопоухий еще ничего не понимал, а Костя уже чеканил в трубку: – Скоропостижная смерть в течение двадцати минут. Срочно пришлите реинкарнатора. Адрес… – тут он замялся, стал озираться и нашел табличку с номером дома: – Петербургский проспект, сорок семь.

Вот тут парень осознал, что происходит, и вдруг по-детски закрыл глаза ладошками и завыл. Прохожие стали оборачиваться, притормаживать, перешептывания раздавались все громче, а полная женщина в бордовом берете с вызовом бросила:

– Зачем вы обижаете мальчика?!

Костя молчал. Отвечать на подобные претензии бессмысленно, хотя иногда приходится. А вот «мальчик» вдруг вспомнил, что умеет говорить, и вой сменился на истеричное «я не хочу умирать!».

– Эй! Ты же реинкарнатор, сделай что-нибудь! – осмелел еще один прохожий, уверенный, что решит проблему, на несколько секунд оторвавшись от телефонного разговора.

Костя молчал. Он уже давно не реагировал на подобное. Не объяснять же каждому очевидные факты, что без кармографа нельзя ничего сделать, а кармографы выдают только оперативникам на дежурстве. Единственное, что сейчас имело смысл делать, – это прощаться с родными и близкими, но осмысленных действий от лопоухого ждать не приходилось. Пробка на проспекте означала, что водитель маленькой желтой машинки не успеет, даже если за рулем Сан Саныч. Смерть побеждала, и Костя ничего не мог с этим сделать, лишь наблюдать и ждать, когда его отпустит «запах» и накроет волна отчаяния и бессилия.

Не обращая внимания на зевак, он потряс за плечи орущего парня. Не помогло. Тогда Костя похлопал в ладоши у него перед носом. Лопоухий заткнулся, а в глазах проступила осмысленность.

– Как тебя зовут?

– Юра.

– Юра, тебе когда-нибудь делали слепок кармы?

Тот помотал головой. Плохо дело.

– Вы же меня спасете, да?

– У тебя есть близкие? Родители? Девушка?

Юра зашмыгал носом и кивнул.

– Звони им. Прощайся.

Руки у парня дрожали так, будто держал он не телефон, а отбойный молоток. Не с первого и даже не со второго раза ему удалось набрать нужный номер.

– Мама… мама, я скоро умру.

Тут он снова зарыдал, но сразу получил легкий подзатыльник. Костя не мог позволить, чтобы так бездарно тратили последние минуты жизни.

Весь в слезах, хлюпая носом, он лепетал по телефону, когда мотоциклист устал толкаться и нюхать машинную вонь и газанул, чтобы объехать пробку по тротуару. На мокром асфальте его повело, и, хотя скорость была небольшая, от удара в спину Юра упал и стукнулся головой о бордюр. Смерть наступила мгновенно на глазах прохожих. Кто-то заверещал, кто-то бросился на помощь, где-то сзади раздалось: «Алло, „скорая“?!» Костя же просто пошел прочь. Звуки, ощущения и краски рухнули на него со всей тяжестью этого мира; пусть и ожидаемо, но в первые минуты это было особенно тяжело.

В спину полетели запоздалые обвинения и оскорбления от зевак, винивших его в смерти, ведь именно он остановил парня и приказал тут стоять. Костя знал совершенно точно, что через двадцать минут Юра бы умер так или иначе, в этом или в другом месте. Может, кирпич бы на голову упал. Или его сбили бы на пешеходном переходе. Или что-то еще. Способов умертвить человека бессчетное множество, и если реинкарнатор почувствовал смерть, значит, судьба, бог, карма – выбирай, что по вкусу, – уже завершила эту жизнь, а каким способом она нажмет кнопку «стоп» – абсолютно не важно.

Костя махнул рукой проезжающей машине с шашечками. На сегодня общения с людьми довольно. Домой, в тишину и одиночество. Мучительны не оскорбления – это ерунда, всего лишь слова, – мучительно чуять смерть и не иметь возможности спасти жизнь. Увы, невозможно всегда носить с собой кармограф, поэтому между дежурствами Костя старался не выходить из дома.

Подъезжая в сумерках к подмосковному пансионату «Озерный», Костя напрягся. Он несколько раз отдыхал в министерских санаториях и с тех пор всячески сопротивлялся попыткам отправить его туда. Унылые бетонные коробки, скрипящая облезлая мебель спартанца, подтекающая сантехника и невкусная еда намертво отбили всю охоту к «оздоровлению». Его даже Женька не смог уговорить поехать в пансионат компанией встречать Новый год. Убеждал, что будет здорово: встанут на рассвете, обменяются подарками, а за окном – тишина и девственно-чистый снег. Сбежала в Москву та компания довольно быстро, замерзнув в плохо отапливаемых номерах без единого магазина в радиусе десяти километров.

Но в этот раз опасения не оправдались. У Ордена был вкус, и это проявлялось не только в стильном особняке внутри Садового кольца, но и в обустройстве своего пансионата. Трехэтажное кирпичное здание на берегу идеально круглого, будто циркулем нарисованного озера почти полностью скрывали высокие разлапистые ели. Внутри не оказалось ни размалеванных рыбками или птичками стен, ни ларьков со всевозможными безделушками. Скромная стойка регистрации, за которой приветственно улыбалась девушка, умудрившаяся заселить Костю за одну минуту.

Оформленный в черно-белых цветах номер так походил на его квартиру, словно в Ордене специально узнали его предпочтения.

Их оказалось пятеро. Все, естественно, намеревались стать инспекторами. Первым делом куратор курса попросила представиться и рассказать о себе – ну чисто как на тренингах личностного роста (бывшая жена несколько раз затаскивала его туда в надежде, что его личность хоть немного подрастет). Так Костя узнал, что рядом с ним сидит Кира из Иваново, впереди – Максим из Шатуры, сзади – Дмитрий Анатольевич из Серпухова и Сергей Сергеевич из Ростова-на-Дону.

Все пятеро делали вид, что не интересуются друг другом, однако то и дело изучали соседей. Хуже всего скрывать любопытство получалось у Киры – худенькой невзрачной девушки, больше похожей на подростка, чем на тридцатипятилетнюю даму. Несмотря на жар от батарей, она то и дело натягивала рукава черной водолазки, а подбородок прятала в высоком воротнике. Как только встречалась с кем-то взглядом – поспешно отворачивалась и делала вид, что внимательно слушает преподавателя.

Кажется, он был единственным, кого действительно интересовала преподаватель. Впервые он видел члена Ордена в традиционной мантии. Да, по телевизору неоднократно показывали магистра в церемониальном облачении, но то по телевизору и по особым поводам. По улицам в мантиях никто не ходил, такая одежда осталась лишь в фильмах о супергероях, чующих смерть. Ее звали Надеждой Сергеевной, и она больше напоминала профессора в университете (не хватало только характерной шляпы с кисточкой), а то и преподавателя магии, чем юриста Ордена.