— Я и вправду хочу любить себя немного больше, — сказал я. — Так ты говоришь, что нельзя дать настоящую любовь другому, если не научишься по-настоящему любить себя?

— Да, — кивнул Мо. — Любовь к себе — это тот стимул, который движет переменами в твоей личности и помогает стать более любящим по отношению к другим.

— Последнее время я много думал о любви к себе, Мо. Мне казалось, что я люблю себя, но сейчас все больше сознаю, что есть много такого, что я в себе отрицаю. Думаю, во мне слишком много раздражения от всего того, что произошло со мной в жизни. И я только сейчас начинаю это понимать, видеть, как это влияет на любую ситуацию моего общения с другими людьми, на то, как я живу сам с собой.

— Да, и все это нужно пережить. В нас накоплены громадные объемы непрочувствованного нами раздражения, которое мы проецируем на весь окружающий мир, которое окрашивает в свои цвета все наши поступки и чувства. Это даже привлекает в нашу жизнь друг людей, изливающих свое раздражение, поскольку о похожи на нас. Поэтому тебе нужно освободиться раздражения, которое ожесточает твое сердце; затем нужно будет пройти через печаль, которая за этим последует. После этого тебе придется пробраться сквозь страх и сожаление — это следующие слои, облекающие наше сердце. И только тогда ты найдешь то всепрощение, без которого нельзя продвигаться по жизни дальше. Ты ведь уже знаешь, что прощение — это, что необходимо для себя самого, а не для других, так ли?

— Правда?

— Да. Все твои прошлые обиды, которые остаются непрощенными, висят за твоей спиной, тянут назад, не давая продвигаться вперед по дороге твоей жизни. Когда же ты проделаешь эту внутреннюю работу — проберешься сквозь эти обиды, прочувствовав свое раздражение, затем переживешь печаль и, наконец, подойдешь к всепрощению, — ты сбросишь со своих плеч этих жалких мартышек раз и навсегда. Освободившись от громадного груза, ты впустишь в свою жизнь свет, а затем сможешь двигаться вперед и нести миру свет, которым ты являешься. Помни, нельзя сделать следующий шаг, не оторвав ногу от земли, а оставаться в плену своих прошлых обид — это все равно что бояться оторвать ногу от земли. Проникай все глубже и глубже, Джек, освобождайся от своего прошлого. Вскоре ты сможешь стлать следующий шаг, а затем и еще один. А потом наступит день, когда ты доберешься до цели, вернешься дсэмой.

— А путешествие по дороге жизни и есть возвращение домой, — сказал я. — Меня учил этому отец Майк.

— И опять отец Майк прав. Мне еще очень нравятся слова Марка Твена: «Прощение — это аромат, который оставляет фиалка на сапоге, раздавившем ее», — процитировал Мо с улыбкой.

— Какие слова! — воскликнул я с восторгом.

— Понимаешь, Джек, простить — это не значит оправдать нанесенные тебе в прошлом обиды; это значит понять; тот, кто нанес тебе обиду, испытывал какую-то форму страха. Когда я выполняю свою внутреннюю работу в отношении приятия всего того, что причинило мне боль в моей жизни, я часто обращаюсь к Молитве Покоя, в которой говорится: «Господи, дай мне душевный покой, чтобы я мог принять то, чего не могу изменить, мужество — чтобы я мог изменять то, что могу, и мудрость — чтобы всегда отличать одно от другого».

— Это действительно очень высокий уровень жизни, Мо, — иметь способность видеть обидевшего тебя просто как того, кто боится!

— Однако я чувствую, что в этом истина. В любой жизненной ситуации мы находимся либо в состоянии любви…

— …либо в состоянии страха, — перебил я.

— Правильно. Откуда ты знаешь? Снова отец Майк?

— Снова отец Майк, — улыбнулся я.

— Да, он знает, о чем говорит. Если по отношениь к другому человеку, безразлично к кому — своей матери или незнакомцу, — мы поступаем исходя не из любви, тогда мы действуем из нашего страха. Обидевший тебя поступает так, потому что где-то на глубинном уровне чувствует страх.

— Может быть, какой-то пример помог бы мне, Мо. Это довольно сложное утверждение, и я пока не могу с ним как следует освоиться, — признался я, присоединяясь к Мо, который, улегшись на песок, загорал на солнышке.

— Представь, что один из твоих сотрудников украл у тебя приличную сумму денег.

— Такое трудно простить.

— Но он поступил так из-за страха, почему бы не простить его?

— Как это — из-за страха? Он украл мои деньги!

— Человек действует или из чувства любви, или из чувства страха, так? — допытывался Мо. — Страх не обязательно означает страх за личную безопасность.

Это всего лишь один из видов страха. Есть еще множество его форм, которые управляют нами на глубинном уровне. Мы можем бояться, что нас обойдут. Мы боимся казаться глупыми. Мы можем бояться одиночества. Мы боимся, что нас оставят без помощи. Мы можем бояться, что нас предадут.

— Ну и каким же видом страха мог руководствоваться воришка из твоего примера? — спросил я, заинтригованный философией, которую мне предлагали.

— Возможно, это был страх нехватки — может быть, он не осознавал, насколько изобилен наш мир и как свободно его богатства притекают в нашу жизнь, когда мы избавляемся от страха, что чего-то недостаточно. Может быть, в нем глубоко укоренилось убеждение, что он не сможет жить в достатке, если будет тяжело работать и быть честным человеком, — вот он и украл твои деньги. А может быть, он боялся, что его сочтут недостаточно компетентным и уволят. Но ему нужны деньги, чтобы кормить семью, вот он и украл твои деньги. Его поступок совершенно предосудителен, его поведению нельзя потворствовать, но он действовал из страха. Он — на глубинном психологическом уровне — испуган. Станешь ли ты наказывать испуганного ребенка?

— Нет. Думаю, нет.

— Так, а что ты сделаешь? — спросил Мо.

— Я дам ребенку свою любовь, поддержу его, утешу, постараюсь помочь.

— Точно. Вот как ты должен поступить по отношению к человеку, укравшему твои деньги. Простить его, помочь ему, показать ему свою любовь.

— Я должен показывать ему свою любовь?

— Да, в идеале — должен. И если бы тебе это удалось, ты бы действовал на таком уровне просветленности, что вся жизнь твоя превратилась бы в радость.

Если бы ты достиг такого состояния, то в жизни твоей стали бы появляться удивительнейшие сокровища.

В случае с твоим воришкой следовало бы по меньшей имере его простить, если ты, конечно, хочешь продвигаться вперед по дороге жизни. Было бы очень важно принять нанесенную тебе обиду как данность, а затем отпустить ее из своей системы восприятия. Чтобы действительно продвинуться вперед, следовало бы, отпуская обиду, понять, что происшедшее несет с собой соответствующий дар. В испытанной тобою боли была новая возможность — прими урок и двигайся дальше.

— Жизнь — это школа взросления, правда?

— Именно так, — отвечал мне Мо.

— Тогда мне придется заняться этим, как ты говоришь, «отпусканием», потому что я, кажется, снова и снова переживаю в себе те обиды, которые были нанесены мне в прошлом, — это уже превращается в какую-то мою навязчивую страсть. Это изматывает меня и высасывает мои силы. Иногда мне хочется просто уснуть и забыть обо всем, что меня беспокоит, — признался я честно.