– Я не Герман, – вкрадчиво сказал Уваров. – Но об этом позднее. Уберите руку от бутылки, Альфред. Будете пить, когда я разрешу. Упомянутые факты, идущие вразрез с законами рейха, имели место, не будете спорить? Все зафиксировано. После убийства Гейдриха гестапо и СС устроили в Праге повальную чистку, ваш дружок был схвачен и расстрелян как злостный сторонник мятежников. Возможно, он просто попал под горячую руку, это не имеет значения. Для карательных органов он все равно мятежник. Вам можно предъявить не только участие в содомии, но и в заговоре, что куда серьезнее. О печальном случае с Люммингом вы, конечно, узнали и прекратили свою развратную деятельность, а также всякие контакты с ненадежной публикой, стали примерным семьянином. В этом мы не уверены, просто предположение. Вы же не собирались меня сегодня очаровать, не так ли? – Алексей сухо усмехнулся. – Будем считать это дружеской шуткой, Альфред.

На Прейслера было жалко смотреть. Он весь скукожился, дрожал, исподлобья поглядывал на черную дырочку ствола. С лицом майора инженерных войск происходили метаморфозы. Пунцовые пятна сменяла смертельная бледность, поверх которой тут же опять проступал багрянец.

– Что вы хотите? – выдавил он из себя. – Я не понимаю.

– Выпейте, – разрешил ему Уваров. – Но не увлекайтесь. Помните, что алкоголь облегчает страдания лишь временно. Потом становится только хуже.

Прейслер схватил бутылку, наполнил бокал и залпом выпил. Алых пятен на его физиономии заметно прибыло, но дыхание пришло в норму.

– Все, достаточно! Вы злоупотребляете моим расположением, – проговорил Уваров, забрал бутылку, заткнул горлышко и сунул ее в портфель. Пистолет при этом оставался у него в руке.

– Не будем обсуждать ваши интимные пристрастия. В тех местах, откуда я прибыл, это не считается тяжелым преступлением. Вспомним май сорокового года. Вы помогли своему еврейскому дружку Йозефу Морицу покинуть Германию и бежать в Швейцарию, откуда он впоследствии эмигрировал в Великобританию. Судьба благоволила Морицу, в отличие от того же Люмминга. Сейчас у него все хорошо, за исключением того, что он не может найти работу. Это был достойный поступок, Альфред, только боюсь, что гестапо мое мнение не разделит. Вас подозревали в этом преступлении, но вы сумели выкрутиться. Однако не стоит забывать некую Марту Виртенау, хорошую знакомую Морица, которая была полностью в курсе его бегства и вашего соучастия. Марта жива и все может подтвердить.

– Мой бог, ведь это было так давно!.. – Прейслер опустил голову и стиснул виски ладонями.

– Не имеет значения. Срока давности по вашим преступлениям не предусмотрено. Вы под колпаком, герр Прейслер. Пусть кому-то удастся вывести из игры меня, ее продолжат другие.

– Но вы не сдали меня гестапо, – сказал Прейслер.

– Невыгодно, – объяснил Уваров суть дела. – Вы нужны нам живым и находящимся на свободе. Более того, Альфред, если вы прислушаетесь к моим словам, сделаете все так, как надо, то выиграете. И не только вы, но и ваша семья, которая в данный момент находится, если не ошибаюсь, в Бонне. Вы можете проявить упрямство, держаться за свои ложные нацистские ценности, вспомнить про присягу, которую когда-то давали. В таком случае я просто уйду, а вернусь с сотрудниками гестапо. И кому от этого станет лучше? Вы в ловушке, Альфред. У вас есть ровно два выхода: умный и глупый.

– Но я вас все равно не понимаю. Вы начали говорить о местах, из которых прибыли, но не…

– Возвращаемся к тому, что я – не Герман Витцель. Как меня зовут на самом деле, вас не касается. Я представляю Управление специальных операций британского королевства. Английская разведка, если так понятнее. Мне нужны схемы Мозерских укреплений – вооружение, личный состав, количество и качество огневых точек, глубина эшелонирования. Все, что касается «Лагеря дождевого червя». Вы понимаете, что я хочу сказать, поскольку имеете к этой теме непосредственное отношение. Ловушки, которые вы устанавливаете, плотины на реках и озерах, которые собираетесь взрывать в случае кризисной ситуации. Самое главное, что от вас требуется, – наличие слабых мест обороны и подробное по ним пояснение. Я ясно выражаюсь, герр Прейслер? Давайте честно. Что вы теряете? Не думаю, что ваша любовь к Адольфу Гитлеру способна затмить солнце. Нацизм осточертел простым немцам, им хочется нормальной жизни. Чем скорее она наступит, тем лучше. Признайтесь, вам все надоело. Совесть не будет вас мучить. Вы же не с русскими договариваетесь, а с разведкой Британии, с которой, кстати, ваше высшее руководство давно ведет закулисные переговоры. Выходит, им можно, а вам нельзя? В случае плодотворного сотрудничества ваша семья не пострадает, и к вам не будут применены репрессивные меры. По окончании войны вас ждет тихая семейная жизнь. Мы с вами останемся друзьями.

Уваров врал. Это был именно тот случай, когда для блага дела ложь необходима. И все же, озвучивая ее, он почувствовал неловкость.

– Но это какая-то ерунда. – У Прейслера, похоже, заработала голова. – Зачем британской разведке схемы Мозерских укреплений? Британские солдаты сейчас находятся в районе Арденн.

– А вот это, мой друг, не ваше дело, – строго сказал Уваров. – Вас совершенно не касаются наши игры с разведками других стран и те дивиденды, которые мы с этого имеем. Британская разведка действует по всему миру и влияет на все процессы, происходящие в нем. Если вы захотите присоединиться к нам после войны, то этот вопрос мы можем рассмотреть. Нацизм падет, но одновременно возрастет влияние коммунистов, чего допустить нельзя. Вы понимаете мою мысль?

– Чем вы можете доказать, что являетесь сотрудником британской разведки? – хрипло выдавил из себя Прейслер.

– Я должен это доказывать? – осведомился Алексей. – А то, что вы еще не в гестапо и я с вами вожусь, как с малым ребенком, не доказательство? Сожалею, но мое служебное удостоверение осталось в Лондоне.

– Докажите, что вы англичанин, – упорствовал Прейслер.

– Ох, Альфред!.. Вы не доверяете людям, хотя, возможно, в этом правы. Соглашайтесь на сотрудничество, мистер Прейслер, и наша организация обещает вам долгую и достойную жизнь. Вы согласны, Альфред? Я не могу вам дать много времени на размышление, решайте сейчас.

– Я могу встать? – Прейслер дернулся.

– Да, конечно, – насмешливо сказал Уваров. – Это же ваша квартира.

Прейслер вскочил и стал нервно слоняться из угла в угол, держась подальше от кресла и пистолета.

– Выпить дайте, Герман… или как вас там.

– Ни в коем случае! Забудьте про алкоголь, хотя бы на ближайшее время. Вам нужна ясная голова, иначе ничего у нас не получится. Итак?

– Хорошо, я согласен. – Прейслер пытался сохранить достоинство. – Признаюсь вам честно, мистер, я никогда не принимал душой идеи национал-социализма.

– Разумеется. Это именно то, о чем я подумал. Все, о чем я просил, вы должны предоставить мне завтра. В восемь часов вечера я буду ждать вас в парке на городской набережной.

– Но я не успею, – заявил Прейслер. – Это сложно, я не смогу так быстро сделать копии. Вы не понимаете. В управлении работают много людей, охрану осуществляет СС. Я не могу у них спросить разрешения скопировать секретные чертежи. Для этого требуется время, я должен присмотреться, все собрать