на ковер не пригласили. Зато досталось Лидии Викторовне.

Ян прошел мимо моей парты с каменным покерфейсом. И надо ж было мне заметить, костяшки его рук, покрытые болячками. Неужели подрался с кем-то? Странно. Кто пойдет против демона? Да и не был Вишневский драчливым, редко когда устраивал концерты кулаками. Он же в секции ходил, мальчишки его никогда не трогали в этом плане. Ну, может все-таки соревнования, с другой стороны, мне какое дело до его костяшек. Пусть хоть без кожи ходит, не мои проблемы.

После скучной психологии у нас стояла химия. Но буквально перед звонком с урока, в кабинет заглянула, завуч и сообщила, что предметы поменяли местами: следующим стоит литература, а вот после нее уже да, химия. Народ отреагировал, как обычно: одной коронной фразой…

— А может, ну его? Может, отпустите нас подышать воздухом.

— Воздух в свободное время, — хмыкнула завуч и закрыла за собой дверь.

На перемене я планировала сбегать в столовую, купить сок и булочку, потому что потом будет очередь и вполне возможно остаться без еды. Однако не судьба. В коридоре дорогу мне перегородил демон собственной персоны. Вырос надо мной, как огромный дикий зверь, прищурился, губы сжал, словно струнка натянулась.

— Чего тебе? — буркнула я, пытаясь обойти его.

— Химичка просила, чтобы ты зашла к ней в кабинет и из подсобки принесла книги. Лови, — он кинул мне в руки связку ключей, которая больно ударила по пальцам. Я сморщилась, закатив глаза.

— У нас же бойкот или постойте-ка! — театрально взмахнула я руками. — Господин Вишневский — это исключение из правил?

— А тебе полезно на голову воду выливать, — прорычал он, сжимая челюсть. — Жду не дождусь момента, когда бэдбой узнает о твоих шариках в странной пустой голове.

Вишневский обошел меня, и теперь уже я заливалась от ярости. Придурок!

— Он уже! — крикнула ему в спину. — Радуйся, Ян! — ждать ответной реакции не стала. Пусть лесом идет со своими угрозами. Прошлое осталось в прошлом. Девочка, влюблённая в Вишневского исчезла. Никогда. Больше никогда не наступлю на подобные грабли, не поведусь на обманчивое личико и улыбку добрячка. Демон прекрасно умеет играть на публику.

До кабинета химички практически добежала за две минуты, хотя находился он этажом выше, в самом конце коридора. Дверь была открыта, я молча скользнула в класс, оглядела его, мысленно посылая тысячу проклятий в сторону Яна. Если бы не он, я бы не носилась как угорелая по школе, не исполняла бы роль девочки на побегушках. Почему учителя сами не могут решать свои проблемы?..

Подсобное помещение, в котором хранились учебники и всякого рода необходимый материал, располагалось рядом с последней партой. Я подошла к нему, вставила ключ в замок, повернула и замерла. Опять паническая атака. Закрыть глаза. Досчитать до трех. Повернуть ручку. Переступить порог. Такие простые действия, а вызывают столько неудобств.

Я сделала глубокий вдох. Раз. Два. Три. Повернула ручку и резко дернула дверь на себя. В нос ударила пыль и запах сырости. Внутри расположились несколько полок с одной стороны и с другой. Больше ничего, только книги и тетради. Я вошла, глубоко вдыхая и выдыхая. Сердце начало успокаиваться, восстанавливая ритм.

В подсобке было темно, выключатель не срабатывал, поэтому мне пришлось подсветить фонариком с телефона, чтобы хоть что-то разглядеть. Окон же нет. Но, слава богу, полки были подписаны, поэтому я быстренько нашла учебники за одиннадцатый класс и только после озадачилась, какой из них надо брать. Черт. Демон не соизволил даже пояснить. Я Ванга что ли? Бесит. Как же бесит этот умник!

Неожиданно послышались звуки похожие на шаги. Интуиция подсказывала, надо срочно развернуться и выйти наружу, однако моя скорость оказалась слишком медленной. Потому что когда я повернулась лицом ко входу, дверь резко захлопнулась.

— Эй! — крикнула, быстро дыша. Чувство паники новой волной врезалось в каждую клеточку, и я потянулась к ручке, начала дергать ее, но сработал проклятый замок. Дверь захлопнулась.

Темнота. Повсюду кромешная темнота.

— Эй! Откройте немедленно! Эй! — завопила я, задыхаясь. С губ срывались непроизвольные стоны, а руки, зажатые в кулаки, колотили по дереву, в надежде, что дверь все же откроют.

— Откройте! Пожалуйста! — умоляла я.

«Ты должна преодолеть свой страх. Войди внутрь, досчитай до трех и выйди».

В голове набатом звучали ее слова, я будто вернулась в прошлое, снова оказалась перед той дверью, перед подсобкой, которая должна была избавить меня от чувства страха. Сделать идеальным ребенком, без изъянов.

«Войди внутрь, досчитай до трех и выйди».

Голос. Он крутился заезженной пластинкой. Я открывала рот, закрывала и ничего не менялось. В горле стояла пыль вместо кислорода. Внезапное удушающее чувство страха сковало тело, наливая его свинцовой тяжестью. Я начала лихорадочно метаться из угла в угол, из рук выскользнул мобильный, и от этого звука я закричала.

Я умру… Я здесь умру… Я задохнусь. Я уже задыхаюсь.

— Пож..а..л… — с глаз покатились слезы. Пальцы онемели, перед глазами мелькали пятна, к горлу подступила тошнота. Я начала бить себя по груди в надежде, что кислород попадет внутрь. Почему он не попадает? Почему его нет?

— Раз…д..два…т…тр…и… — цифры не помогали, стены сужались, меня взял озноб. Я схватилась за горло, почему же не поступает кислород.

Мамочка! Я умру! Я умру здесь! Я задохнусь. Где же кислород?

Паника нарастала с каждой секундной, казалось, я нахожусь в этом помещению целую вечность, казалось, время остановилось. А потом мои веки налились тяжестью, в ушках послышалось эхо, пустой шум. Меня повело в сторону книжных полок. Я словно оглохла, онемела. И только боль, пронзившая спину, дала понять — я теряю сознание.

Глава 17

Ян

Я смотрел в окно, пропуская слова учителя по литературе мимо ушей. Честно говоря, ни «Буревестник революции», ни его пьеса «На дне» меня не интересовали. Может литература и важный предмет, но он всегда ассоциировался у меня с ней. Никогда не забуду, как неуверенно она вышагивала по незнакомому коридору, как теребила юбку, и как тряслась в нерешительности войти в кабинет, где проходила олимпиада.

Я знал Еву гораздо лучше, чем она могла себе предположить. И если кого-то смущали ее, так называемые странности, то меня они интриговали, иным словом притягивали. Она отличалась от всех, она казалась настоящей, особенной. Но то было раньше. Сейчас… А сейчас я окончательно в себе запутался.

Перевожу взгляд