– Великий… – Валькирия опустила глаза. Едва ли кто во всём Упорядоченном мог бы выдержать взгляд хозяина этого дома. – Великий, прости, что вторглась к тебе непрошеной. Прости, что нарушила вековые законы и уложения. Я много странствовала и ещё больше сражалась под самыми разными небесами, знаю множество обычаев, но в одном они сходятся – за содеянное мной положена справедливая вира.

– Вира? – хозяин поднял бровь. – Да, Рандгрид, положена, ты права. Но я не безжалостен, что бы обо мне ни говорили. И я люблю смелых. А ещё больше люблю тех, что поставили долг превыше всего.

– Ты знаешь, почему я вернулась, великий?

– Конечно. Я не Дух Познания, но тут догадаться нетрудно. Ты пришла за своей матерью. Но – позволь мне предсказать – уйти с ней просто так ты всё равно не сможешь.

– Почему? – Райне хватило силы и гордости вскинуть голову, хотя она и ощущала, как кровь отливает от щёк.

– Потому что валькирии, древние Девы Битв, были строги и справедливы. – Хозяин поставил кружку, взялся за источенный кривой нож с простой деревянной рукоятью, потемневшей от времени, отрезал пласт мяса; из-под поджаристой корочки брызнул сок. – Потому что, отыскав, если тебе суждено, душу Сигрун, ты задашься вопросом – а что же со всеми остальными, что обитают здесь? Разве не достойны они возвращения? Чем твоя мать лучше других? Тем, что её выбрал в своё время Древний Бог О́дин?

Райна опустила голову.

– Ешь. – Хозяин шлёпнул ей на деревянную тарелку изрядный шмат жаркого. – Ешь.

– Прости, великий, – только и смогла выдавить валькирия. – Нет, я… я вернулась только за своей матерью. Древние Боги… мы были прямы. Всё, что с тобой случается, – есть дело лишь твоих рук. Моя мать Сигрун храбро сражалась на арене, почему благосклонный взгляд моего отца и пал на неё. Она могла сдаться, испугаться, как другие, и тогда он равнодушно прошёл бы мимо. Но мама билась! Билась до конца! – Голос валькирии чуть дрогнул. – И потому заслужила, заслужила спасение! Так рассуждаем мы, те, что жили в Асгарде. Я виновата, великий, если вызвала твой гнев. Если уж ты прервал свой многотрудный путь и явился сюда, ко мне…

– Рандгрид. – Хозяин поднёс к губам кружку. – Во-первых, я ничего не прервал. Я всегда здесь. А во-вторых, негоже пиву застаиваться.

Валькирия повиновалась, не чувствуя больше вкуса. Внутри всё дрожало.

– Мой гнев, Рандгрид – ничто по сравнению с тем, что случится там, за чертой. – Хозяин показал широкой ладонью. – Об этом вы с отцом подумали?

– Я повиновалась его слову. – Райна не отрывала взгляда от льняной скатерти.

– Как и положено послушной дочери, – вздохнул хозяин. – Как ты думаешь, Рандгрид, где ты сейчас? Что вокруг тебя?

– Н-не знаю, – призналась валькирия. – Да и как я могу, великий? Сама ли я странствую путями мёртвых, или только мой дух?

– Сюда ко мне приходят гости, – сказал хозяин, вновь наполняя кружки пенным элем. – Те, чей путь окончился… не так, как должно было бы по справедливости, сходятся здесь. И… довершают. Кто-то встречает любимого, кто-то видит, как рождается его ребёнок. Кто-то пожимает руку друга, кто-то примиряется с врагом…

– Прости, великий, – в отчаянии покачала головой Райна. – Слова твои темны, хоть и мудры. Но я – простая Дева Битв, и я…

– Ай, ай, Рандгрид! – погрозил пальцем хозяин. – Не прячься за маску простой воительницы. Не надо этого, мол, я только мечом размахиваю. Что ты подумала, когда отец твой сказал, что нужно сделать?

– Что это безумие. Что из страны мёртвых не возвращаются.

– Однако все сказания, какие мне только доводилось слышать, – задумчиво сказал хозяин, глядя Райне прямо в лицо, – обязательно повествовали, помимо всего прочего, о героях, которым удалось именно это.

– Не у нас, – покачала головой Райна. – Я провожала павших героев в Валгаллу, и потом они пировали там… сражались… охотились на равнинах Иды… но нога ни единого из них не ступала после этого по землям смертных.

– Так ли это? – сощурился хозяин. – Ты забыла собственную историю, Рандгрид.

– О чём ты, великий?

– Боргильдово Поле, Рандгрид. Боргильдово Поле. Мёртвые вернулись на земли живых, не так ли?

– Великий, ты хочешь, чтобы я о чём-то догадалась сама? Что-то более могущественное, чем ты сам, не даёт тебе сказать прямо?

Хозяин молча склонил голову.

– Рандгрид, дочь О́дина. Вы с отцом зашли дальше всех, пробрались в области, куда допрежь живые не имели хода.

– Быть может, великий, на то была твоя воля?

Новая усмешка.

– Думаю, одно мановение твоей длани – и меня бы не стало, великий.

– Ты ошибаешься, Рандгрид, считая, что всё дело в способности сделать так, чтобы «кого-то не стало». Общая ошибка всех Древних Богов; потому-то громадное большинство из них – здесь.

– Разве великий Орёл не всемогущ? Разве не властвует он над всеми мёртвыми, над душами, явившимися под его руку?

– А разве ты говоришь с Орлом? У меня крыльев, по-моему, нету, – усмехнулся хозяин.

– У него может быть множество обличий. – Райна не отступала. Если хозяину угодна эта игра, что ж, она поиграет.

– Это не так, – покачал головой хозяин. – Орёл всего лишь Орёл. Он один и един.

– Тогда кто же ты, хозяин? – Райна собралась с силами, взглянула в тёмные глубокие глаза, и они вдруг улыбнулись ей в ответ.

– Орёл всеобщ и полон, лишь когда Он – Орёл. А я… можешь назвать это одним из Его аспектов.

– Навроде клоуна Кицума? – припомнила Райна.

– Кицума? – наморщил лоб хозяин. – Ах, да, Кицум… нет, это мой брат и это аватар, а не аспект. Хозяин трактира «Гном и Орк» никогда не выйдет в тварный мир, а вот таких вот «клоунов Кицумов» по дорогам Упорядоченного странствовало с преизлихом.

– Прости, великий. – Райна смиренно склонила голову. – Но сии материи, право же, не слишком понятны мне. А ещё менее мне понятно, что ты по-настоящему хочешь поведать мне, великий. Я пришла сюда нарушить вековой закон, спасти свою мать…

– Отчего ты решила, что её надо спасать? – перебил хозяин.

– Н-ну… – смешалась Райна. – Она ведь умерла, и я…

– Она не страдает, – жёстко сказал хозяин. – Она – вместе с неисчислимым множеством других, пришедших в домен Орла, – занята работой, важной, наверное, важнейшей во всём Упорядоченном. Не стоит думать, что всё и везде устроено по образу и подобию ваших кошмарных «залов Хель». – Хозяин скривился от отвращения, тёмные глаза вспыхнули гневом. – Вот где крылось истинное зло! Обречь души, сознания на вечность мук, мук неизбывных, неискупаемых, когда ничего уже не изменишь! Осудить на медленное гниение, распад, безумие и непредставимое отчаяние. – Он медленно покачал головой, гнев его не убывал. – В застойном пруду вода может только гнить, обращаясь в яд, валькирия Рандгрид, дочь О́дина. Так и в ваших «залах мёртвых». Исключённые из великого круга, обречённые на вечный плен…