Звонок застал его уже на пороге. Захотелось от всей души послать надоевшего главу Темных подальше. Но что поделать? Служба есть служба.

– Жень, – голосом совершенно опустошенного человека выговорил Аесарон, – у тебя в последнее время ничего не пропадало?

Евгений замер. Что он имеет в виду? Если сейф, то… О краже сейфа Угорь доложил своему руководству. Разумеется, озвучил и свои подозрения о причастности Темных. Руководство обещало разобраться, допросить кого следует. В первую очередь – Мельникову. А она – сотрудница областного Дневного Дозора, ее нельзя допрашивать без ведома ее непосредственного начальства. В какой бы форме ни происходила беседа с Анной, содержание наверняка стало бы известно Аесарону. Что же получается? Руководство до сих пор не предприняло никаких действий? А если предприняло, и Аесарон в курсе кражи, то зачем он спрашивает?

– Да ты не напрягайся, – почувствовал Темный смятение Евгения. – Тут мои оболтусы одну штуковину притащили… Тяжелую. Казенную. Мне почему-то кажется, что она твоя. А?

– Возможно, – выдавил из себя Евгений, лихорадочно соображая, что может последовать дальше.

– Ну, так приезжай, забирай, – устало, пытаясь подавить зевок, выговорил Аесарон и повесил трубку.

Евгений помедлил. Ловушка? Что-то как-то все одно к одному. Сначала про кетского шамана вопросы задавал, теперь вдруг сейф нашелся. А в сейфе – «Всадник в красном» товарища Бочкина. Да даже если бы там пусто было – стали бы Темные возвращать имущество Ночного Дозора? «Притащили штуковину…» Притащили ли? Или она все это время простояла в их резиденции? Держали-держали – может, вскрыть пытались, может, просто забавлялись собственной проделкой, – а теперь наскучило, или Аесарон по шапке настучал за самодеятельность, велел вернуть… Знают они о том, что внутри? Догадываются? Или понятия не имеют?

Если знают, то позволение забрать – это точно ловушка. Не бывает так, чтобы Темный упустил возможность прижать Светлого. Что обычно происходит, когда человек является в бюро находок за утерянным кошельком? Его просят: «Опишите, что именно у вас там лежало, сколько денег, какие личные вещи, фотографии?» Что он ответит Дневному Дозору, доказывая принадлежность сейфа? Впрочем, доказательств они могут потребовать, даже если сейчас и не догадываются о «Всаднике».

А с учетом последних событий… Ну да, это самый легкий способ окончательно избавиться от Евгения. Что им это даст? Ну, снимут его с поста руководителя, пришлют другого. Дальше-то что? Начнут и под него копать? И под третьего, четвертого? Зачем? Или именно Угорь поперек горла им стал? Неужели все еще мстят за тот случай, за провокацию с лицензией на Крюкова? Бред какой-то…

Впрочем, вариантов у Евгения все равно нет – идти придется, а подстраховать некому.

Оперативник выдвинул ящик стола, оглядел свой арсенал – амулеты и боевые жезлы, заряженные как собственноручно, так и более могучими магами. Нет, это лишнее. Все необходимое для патрулирования у него с собой. Если он явится в резиденцию Темных вооруженным сверх меры, Аесарон почувствует, а это вызовет ненужные подозрения, повышенный интерес, внимание к мелочам, которых иначе бы просто не заметили. Впрочем… «Всадник в красном» – хороша мелочь! Невесело усмехнувшись, Евгений задвинул ящик на место, твердым шагом прошел к двери и подвесил охранные заклятья, закрывая все помещение целиком от любого проникновения – научили, ироды, спасибо вам!

* * *

Отделение Дневного Дозора размещалось в здании райкома партии. Так всегда получалось: в какой город ни загляни, Ночной Дозор будет располагаться в помещении неприметной конторы, за неказистой вывеской, на окраине, а Темные непременно найдут себе местечко посолиднее, пороскошнее, покомфортнее. И обязательно поближе к сильным мира человеческого. И не понять, почему так. Вроде в средствах не ограничены оба Дозора, на ответственных постах «свои» Иные есть и у тех, и у других… Угорь вовсе не завидовал имеющимся у Темных благам – ему, с его-то аскетизмом, излишеством казалось все, что не относилось к работе и элементарному бытовому обустройству. Но размещаться в центре города – это просто удобнее. Автовокзал и аэропорт отсюда равноудалены, все ключевые точки – почта, отделение милиции, сберкасса – под боком. Это сейчас кабинет Евгения в десяти минутах ходьбы от площади с памятником, а от бумфабрики он топал бы сюда не менее получаса. А Темным, чтобы оказаться в центре, достаточно просто спуститься по ступенькам.

Милиционер, дежуривший на входе в райком, был, очевидно, «предупрежден» о визите дозорного – он его попросту не увидел. Поднявшись на второй этаж по лестнице, устланной красной с зеленой каймой ковровой дорожкой, Угорь оказался в длинном коридоре со множеством одинаковых дверей из полированного орехового дерева. На каждой двери имелась черная с золотом табличка. Разглядывая сияющие фамилии в сияющих рамках, он поймал себя на нелепой ассоциации – «Помним, скорбим…». После всех посещенных в этом городке учреждений, заведений и прочих общественных мест райкомовский коридор казался удивительно чистым. Даже синий мох, паразит, обитающий на первом слое Сумрака, здесь был аккуратно выморожен сотрудниками Дневного Дозора. Евгений впервые попал в их резиденцию – до этого все встречи проходили на нейтральной территории. Наверное, он еще долго расхаживал бы по коридору, вертя головой в поисках какой-нибудь особой таблички, но тут в самом дальнем конце открылась дверь, из-за нее выглянул бородатый ведьмак Харламов и, ни слова не говоря, махнул рукой.

Районным Дозором руководил боевой маг третьего ранга Качашкин. Собственно, на табличке – Угорь не постеснялся вернуться и еще раз перечитать – так и значилось: «Л. И. Качашкин», и ниже, крупно: «Специальная комиссия». Нагло. Разумно. Специальных комиссий посетители-люди сторонились. А для Иных, конечно же, в Сумраке пылала иная вывеска. Кабинет у мага был хорош: высокие потолки, ореховые панели в полстены, тяжелые бордовые шторы с кистями, массивные шкафы, сверкающие начищенной медью финтифлюшки. Большущий стол с тремя телефонными аппаратами. Правда, сию секунду хозяин кабинета всем этим великолепием наслаждаться не мог, поскольку с потерянным видом сидел сбоку от стола, на стуле для посетителей. Хозяйское же кресло занимал Аесарон: уперев локти в лакированную столешницу, ладонями он обхватил голову, запустив пальцы в шевелюру так, что жесткие черные волосы встали торчком. Буквально перед его лицом высилась весьма солидная стопка бумаг. Вид у него был изможденный.

– Ну и сволочь же этот ваш Гесер! – сквозь зубы процедил он, глядя не на Евгения, а на стопку документов. Складывалось впечатление, что именно упомянутый Гесер, руководитель Ночного Дозора Москвы и негласно – всей Российской Федерации, прислал эту гору бумаг Аесарону лично. Угорь промолчал.

Наверное, прав участковый Денисов, говоря про сонное царство. По слухам, в Москве – нескончаемое противостояние Светлых и Темных, непримиримая борьба, ежедневные стычки, сражения не на жизнь, а на развоплощение. Настоящий фронт. В областном центре, где Угорь долгое время занимался оперативной работой, стычек тоже хватало, но масштаб совсем не тот. Там Иные разных оттенков не столько задирались, сколько с подчеркнутым высокомерием старались не замечать друг друга. Нет, случалось всякое – время от времени кто-то срывался, кто-то ошибался, кто-то нарушал Договор, сознательно – открыто или тайком – шел на преступление. Время от времени руководство того или иного Дозора отдавало приказ занять лидирующие позиции, но, наверное, какому-нибудь столичному дозорному все это больше напоминало бы игру, нежели реальную битву Тьмы и Света. А здесь, в глухом районе, Угорь и вовсе мог позволить себе проконсультировать по телефону противника, а потом прийти в самое логово Темных, и при этом не чувствовал по отношению к себе ни ненависти, ни даже особой неприязни. Не враги – всего лишь соперники. Правда, только до того момента, пока одна из сторон не подставится, не проколется. Сейчас в роли такой стороны был Евгений, но оставалась надежда, что Дневному Дозору об этом ничего пока не было известно.