— Можно мне пойти с вами? — низким голосом спрашивает Эдит Пиаф.

— Вообще-то, нас уже…

— Мы всегда тебе рады, — прерывает меня Фредди Мейер в тот момент, когда я хотел избавиться от общества певицы.

Наша группа теонавтов вместе с Эдит Пиаф и Ма-той Хари удаляется и углубляется в туннель под восточной стеной. Через несколько минут мы вылезаем из него в голубом лесу и направляемся к потоку.

Мы поняли, что плот не защитит нас от сирен. Эдмонд Уэллс и Фредди Мейер делают план настоящего судна. Для большей устойчивости мы нагружаем его балластом из тяжелых камней. В полной тишине мы продолжаем связывать тростники. Эдит Пиаф затягивает узлы. Мэрилин и я готовим длинные ветки, чтобы отталкивать сирен. Фредди в стороне готовит что-то, что он прячет в большом мешке.

Медленно наступают сумерки. Светлячки освещают нас. Птица-лира и косоглазый грифон присоединяются к нам, чтобы чем-нибудь помочь. Но вот и более неожиданный посетитель. Украдкой появляется ребенок-сатир, который хватает Мэрилин за ляжку. Она отталкивает его, но он цепляется за ее тогу. Когда ей удается от него избавиться, он бросается к Эдит Пиаф, которая его тут же отгоняет. Тогда он начинает приставать к нам всем по очереди, как будто хочет показать что-то очень важное.

— Что ему нужно? — спрашивает Рауль. Сатир тут же прекращает свои фокусы и отчетливо произносит:

— Что ему нужно. Что ему нужно. Что ему нужно. Мы ошеломленно поворачиваемся к нему.

— Ты можешь говорить?

— Ты можешь говорить. Ты можешь говорить, — обезьянничает сатир.

— Он просто повторяет то, что ему говорят, — замечает Мэрилин.

— Он просто повторяет то, что ему говорят. Он просто повторяет то, что ему говорят, — отвечает сатир.

— Это не сатир, это эхо, — говорю я.

— Это эхо. Это эхо. Это эхо.

Он взмахивает флейтой Пана и выводит на ней три ноты. Немедленно появляются другие сатиры, мужчины и женщины с козлиными копытами.

— Дело осложняется, — вздыхает Фредди Мейер.

— Дело осложняется, дело осложняется, — хором затягивают сатиры, как будто поют песню дровосеков.

Они тянут нас за тоги, чтобы повести неизвестно куда, но мы сопротивляемся.

Я вспоминаю, что когда я был смертным, один из моих детей хотел играть со мной в такую же игру, и это мне ужасно надоело. Еще один эффект зеркала: «Я говорю тебе то, что ты мне говоришь». Изучая медицину, я узнал, что больные эхолатией не могут удержаться, чтобы не произнести последнюю фразу, кто бы ее рядом ни произнес.

Один из сатиров схватил лиану и тоже пытается связывать тростники. Они не только повторяют наши слова, но и то, что мы делаем. Дальше — больше.

— По-моему, они нам помогут, — смягчается Мэрилин.

Наши движения повторяют уже два десятка сатиров.

— Они нам помогут, они нам помогут.

Не пытаясь больше их прогнать, мы смиряемся с их присутствием.

Трудно назвать наше сооружением судном, но оно кажется все-таки более надежным, чем плот.

Перед тем как сесть в него, Фредди достает из мешка веревку и привязывает судно к стволу дерева. Раввин всегда знает, что делает, и мы не задаем лишних вопросов.

По очереди мы занимаем места и готовим весла. Сатиры подталкивают нас к потоку, но не пытаются подняться на борт.

— Спасибо за помощь, — говорю я.

— Спасибо за помощь. Спасибо за помощь, — хором отвечают они.

Вначале все идет без проблем. Светлячки летают над нами, освещая пену у носа судна. Вода матовая, чуть подрагивающая от небольших волн. На корме Фредди разматывает веревку. В черном небе светят три луны.

Отсутствие сирен меня удивляет. Может, они в это время спят, а возможно, пытаются усыпить нашу бдительность? Мы скользим по голубому потоку, и ответ не заставляет себя долго ждать. В воздухе раздается грустная мелодия, вскоре подхваченная многими сиренами. Женщины-рыбы вылезают из воды, садятся на торчащие из нее камни и приветливо смотрят на нас. Длинные волосы волнами спадают им на груди, и все они хором запевают гипнотическую мелодию, возможно, ту же самую, которая околдовала моряков Одиссея во время его плавания. Франсиса Разорбака здесь нет. Наверняка его удерживают в глубине, чтобы не дать прийти к нам на помощь.

Тональность пения повышается, и оно становится более резким, сверлящим мозги. Фредди жестом показывает Эдит Пиаф, что настала ее очередь выступать. Она начинает петь во все горло, голосом, мощь которого в таком тщедушном теле удивляет, песню «Мой легионер». Сирены смолкают, удивленные, что на их песню отвечают другой. Однако понемногу они возобновляют свой концерт. Но Эдит Пиаф легко перекрывает их голоса: «Он был большой, он был красивый, он хорошо пах горячим песком, мой легионер…»

— Лишь бы весь этот шум не привлек кентавров, — опасается Мата Хари.

Одна за другой сирены отказываются нас околдовывать и погружаются в поток. Мы благодарим певицу, которая допевает «Легионера» до последнего куплета. Передышка, однако, оказывается короткой. Мы ускоряем курс и вдруг чувствуем тяжелый груз на веслах. Сирены вернулись и снова хотят нас перевернуть. Но наше судно устойчивее, чем кажется. Не успевает Мэ-рилин произнести «любовь как шпага, юмор как щит», как мы вытаскиваем кресты и целимся во все, что появляется на поверхности. Рауль наотмашь бьет шестом в надежде оглушить тварей, забравших его отца.

Святлячки улетают от вспышек молний. Уже не десяток, а сотня взбешенных сирен атакуют наше судно. Некоторые даже выпрыгивают из воды, чтобы ударить хвостом. Наша артиллерия стреляет, но руки у меня намокли, на ногах я чувствую гладкую чешую, а мягкие тела обвиваются вокруг лодыжек. В руки и запястья впиваются ногти. Зубы, острые, как у мурен, кусают мои ладони.

Мата Хари дерется врукопашную, женщина против женщины-рыбы. Рауль оказался в трудной ситуации. Одна из сирен прыгнула на него сзади и тянет с удесятеренной силой. Он падает в воду. Я выпускаю весло и хватаю крест, который, к счастью, не забыл перезарядить. Точной вспышкой я покончил с тварью, набросившейся на Мату Хари на корме. Другой я заставляю сирену выпустить Рауля и спешу втащить его на борт.

Однако наше судно больше не движется вперед, мы все заняты битвой. Весла потеряны, и для защиты остались только кресты. Но Фредди еще не сказал своего последнего слова. Из мешка он вытаскивает лук и плоскую стрелу, к которой привязывает конец веревки. Он прицеливается и стреляет в ближайшее дерево. Теперь у нас есть веревка, связывающая оба берега. Мы тянем за нее и набираем скорость. Одновременно мы распределяем задачи. Рауль, Мата Хари и я беремся за кресты. Эдмонд, Фредди, Мэрилин и Эдит Пиаф хватаются за веревку, чтобы поскорее пересечь поток.

Сирены понимают нашу тактику и бросаются в атаку. Они разгоняются под водой, на уровне поверхности, прыгают в воздух. Наши кресты стреляют во все стороны, но внезапно моя кнопка D перестает отвечать: батарейка села.