– Видите ли, сэр, поскольку в тонкостях работы роторного ускорителя никто из присутствующих не посвящен, повредить его можно было только механически – взорвать или забить гвоздь, вот как-то так. Но в случае нарушения обшивки, изготовленной из особо прочного материала, на монитор состояния перехватчика немедленно выйдет информация о неисправности. Поэтому намеренную порчу я исключаю.

– А давайте подведем итог! – подал голос полковник Стоун. – Все остальные пилоты, кроме Реми Ренатто, благополучно вернулись, испытав сверхмаршевый ускоритель. В отзывах только восторги. Поэтому давайте каждый будет делать свою работу.

После этих слов на личный передатчик майора Брауна поступил вызов. Майор включил прием и услышал голос своего помощника и ответственного за радиосвязь – сержанта Рычека.

– Сэр, наверно, вы сейчас не можете говорить, но тогда просто послушайте: «Тилли» прислал сообщение, где уведомляет нас о том, что за время путешествия с нашего корабля было сделано четыре передачи на электринно-газовом передатчике. И последняя – держитесь за стул или унитаз, – последняя передача была полчаса назад. Немедленно возвращайтесь, нас ждут срочные дела.

Последние фразы собравшихся в совещательной комнате Браун почти не слышал, так уж были устроены его слух и глаза – когда говорили ни о чем, он это не запоминал, но стоило прозвучать какому-нибудь ключевому слову, и он тут же включался. Однако никаких ключевых слов не прозвучало.

– Вы знаете, господа, я согласен с полковником Стоуном, давайте пока ограничимся предварительным разбором, ведь на первый взгляд все очевидно, а на второй… Второй взгляд требует времени, господа. На этом разрешите откланяться, мне нужно идти.

– А что делать с перехватчиком? – спросил сидевший в углу лейтенант-механик.

– Он опасен? – спросил Браун.

– Очаги нестабильности на нем имеются, – подтвердил инженер Дуглас.

– Тогда за борт его, и пусть говорят пушки. Вы не возражаете, полковник Стоун?

– А что тут скажешь? – пожал плечами командир летного отряда и вздохнул. – Машина, конечно, красивая, и ее жалко, но за штурвал этого аппарата никто не решится сесть, может рвануть в любую минуту по неизвестной причине.

– Согласен, – сказал Браун. – Значит, за борт.

Оказавшись в своем небольшом бюро, где помимо него работал только радист, Браун облегченно перевел дух. Тут он чувствовал себя в крепости, а снаружи – на линии огня, ведь для него даже мирная с виду обстановка служила признаком очень скрытного действия врага. Для кого-то тишина и покой были символом стабильности и безопасности, а он, напротив, видел в тишине затаившуюся опасность.

– Ну, что там у тебя? – спросил Браун, садясь в крутящееся кресло перед столом, который делил с Рычеком. – Давай, показывай.

Сержант нажал несколько клавиш, и появился текст сообщения «Тилли», под кодовым названием которого выступал один из центров перехвата контрразведки.

Браун дважды перечитал сообщение и посмотрел на сержанта.

– Ну и что ты думаешь, бездельник?

– Думаю, что нужно что-то сопоставить.

– Что?

– Не знаю, но обычно вы что-то сопоставляете и так находите шпиона.

– Ну что же, устами младенца глаголет истина, – согласился майор. – Не, ну ты посмотри – он в курсе всех дел на нашем корабле.

– Однако глубоко вникнуть не может, значит, сторонний наблюдатель.

– Думаешь, в десанте?

– Может, и в десанте.

– Время отправки проверил?

– Проверил, сэр, но из семи перехватов время отправки определено только для четырех. Корабль идет по аномалиям, вот аппаратура и сбивается.

– Ну, это понятно. Что эти четыре – сходство есть?

– Есть, сэр. Вторая рабочая смена.

– Это уже кое-что. Значит, у нас есть кто-то, кто может уединиться, чтобы сделать передачу.

– В гальюне кто угодно может уединиться.

– Ответ неправильный, в гальюне стоят ионизаторы, погрешность дают небольшую, но при большой дальности передачи может получиться серьезная ошибка, а у них нет электринно-газовой антенны, они очень чувствительные.

– Будут помехи.

– Не помехи, дружок, а полная декодация или мусор. Вот поэтому найди конструкционную схему корабля, и мы определим, где можно шарахнуть передачку через стену, чтобы она что?

– Не превратилась в мусор.

– Ответ правильный. Давай, ищи схему, а я пока подремлю или подумаю.

Майор подпер подбородок рукой, снова проглядывая текст. По всему выходило, что противник извещен о подходе десанта и будет его ждать. Вопрос только – где? Ведь в донесениях не указано точное место доставки десанта, к тому же на отдаленных базах не так много сил, чтобы перекрыть все направления. Максимум, что они могут, – вести разведку.

Следовало немедленно доложить командующему десантом, который находился на корабле под номером семнадцать, однако майор не торопился. Ну что толку, если он сообщит это генералу? Тот сразу скажет, а где шпион? И бесполезно что-то объяснять, размазываться по стене. Никаких отговорок – ты отвечаешь на корабле за внутреннюю безопасность, будь добр соответствовать, а не то напишут телегу начальству.

«Знаю-знаю, мы это уже проходили», – вздохнул майор Браун.

Ему следовало предоставить доклад вместе с пойманным шпионом. Без шпиона никак. С другой стороны, сколько шпионов во всем десанте на семнадцати кораблях? Возможно, десятки, попробуй с ними повоюй. Хотя активизированы, конечно, не все, кто-то проявится уже на месте, дескать, долетели, принимай информацию. А самое скверное, если это кто-то из офицеров при штабе того же генерала. Тогда недолго десанту наслаждаться путешествием, скоро встретят, отпишут по полной программе.

Пусть они не сразу соберут достаточно сил, но если сядут на хвост, потом уже не оторваться, так и будут долбить.

А ведь сколько говорили о введении тотального генетического анализа, но нет – дорого, нерационально, неоправданно. А с другой стороны, норзы легко вербуют людей, так что одним анализом тут не отобьешься. Но все же тотальная экспертиза их очень бы поджала. Очень!

– А что там с перехватчиком, разобрались?

– Не отвлекайся…

– Ну все же?

– Решили проблему, вот и все объяснение.

– Я нашел нужную схему, сэр.

– Молодец, ищи помещения, откуда передача пройдет чисто…

– Уже ищу. Вы сегодня что-нибудь ели?

– Что-нибудь ел.

– Там в столе шоколадка…

– Это не еда, Рычек.

– Не еда. Но я знаю, что вы любите сладкое, сэр. Весь свой шоколад вы берете на месяц вперед и съедаете в один вечер.