Но Анечка врача уже не слушала. Она уловила где-то за открытой дверью знакомый голос, спустила ноги с кровати и, периодически опираясь на стену, медленно направилась туда — полностью игнорируя увещевания врача.

Раскатистый баритон Волкова-старшего звучал по всей больнице — ему даже не требовалось повышать голос. Каким-то совершенно жутким образом его ледяная ярость просачивалась сквозь стены и перекрытия, ввинчивалась под кожу и приносила физическое страдание. Заведующий отделения, с которым он беседовал, лишь недовольно хмурился — врачи в силу профессии менее восприимчивы, а вот Анечка ощутила озноб.

– Андрей Фёдорович, – слабо позвала она, и Волков-старший мгновенно замолчал и обернулся. Жестом отпустил собеседника, поспешившего отделаться от неприятного разговора — и шагнул к Анечке.

– Зачем ты встала? – недовольно спросил Волков.

– Хотела узнать, как Денис...

– А ты что, врач? Можешь ему помочь? – хлесткие фразы слетали с его уст, словно пощечины.

– Он мой муж, я волнуюсь... – пролепетала Анечка, прислоняясь плечом к стене. Ноги дрожали.

Волков хмыкнул, смерив её презрительным взглядом.

– Так и скажи, что боишься потерять свой «кошелек», – процедил он, отлично помня, как встретила его в прошлый раз эта тихоня. Тогда в ней было куда больше гонора и уверенности. – Ты знаешь, что в крови Дэна нашли целый коктейль? Алкоголь, легкий наркотик, снотворное... Откуда там это?!

– Мы возвращались из вашего клуба, – выдавила Анечка. – Возможно...

– «Возможно» что? Он пил там снотворное? Хочешь сказать, мой сын пытался покончить с собой, но взял такую мизерную дозу?!

– Нет-нет, – Анечка отчаянно замотала головой. – Денис пил его дома. Он пришел очень возбужденный после собеседования, вымотанный... Думаю, он время от времени принимал успокоительное или снотворное.

– Что за бред! – Волков скривился. – Дэн скорее нажрется в хлам или выпустит пар с девчонками! Он в жизни не станет пить таблетки! – Он смерил колючим взглядом еще сильнее побледневшую Анечку. – Да что с тобой говорить, что ты вообще можешь знать. Очнётся — сам спрошу.

– Не надо! – внезапно тихо вскрикнула она, отлепляясь от стены и качнувшись к нему. Отчаянно сжала в кулачке ворот больничной сорочки, будто вот-вот готова была рвануть его, чтобы раздышаться. – Не уничтожайте его, не спрашивайте о подобном! Денис слишком гордый, он не вынесет, если о его слабости кто-то узнает, особенно вы! Он ведь так мечтает получить ваше признание и уважение!

– Что? Это он тебе сказал? – тихо процедил Волков.

Анечка упала перед ним на колени, прямо на холодный больничный пол.

– Я узнала его лучше, он хороший! – отчаянно заговорила она, неотрывно, снизу вверх глядя в жестокие стальные глаза. – Он так изломан внутри, но всё еще пытается пробиться к вам! Он просто был зол, он хотел забыться, но теперь я помогу ему, я выведу! Только дайте ему шанс, будьте хоть немного снисходительнее!

Волков молчал, не зная, что и думать. Перед глазами всё еще стояла та яркая, уверенная женщина в красном платье, посмевшая ему грубить — и этот образ никак не вязался с растрепанной, израненной и чуть не плачущей перед ним невесткой.

– Не думал, что ты встанешь передо мной на колени... когда-нибудь, – коротко сглотнув, сухо произнёс он. Мазнул взглядом по растрескавшимся губам, поднял глаза выше, пытаясь отыскать в её лице хотя бы отголосок прежнего достоинства. – Не ради этого щенка.

– Это ваш сын, – горько произнесла Анечка. – И я люблю его.

Волков не двинулся, ни один мускул на его лице не шелохнулся — только в глазах мелькнула какая-то тень. Молча развернувшись, он зашагал прочь по больничному коридору, чеканя шаг и засунув руки в карманы, всем своим видом выказывая презрение. Но Анечка знала — она добилась своего. Теперь он иначе начнет относиться к Дэну.

Сам Дэн об этом разговоре ничего не знал.

Анечка смогла к нему пробиться только на следующий день, и то чудом, пока приставленная сиделка отлучилась по делам. До этого попросту не давали войти, никакие увещевания и даже угрозы не помогали.

– Эй, ты спишь? – шепотом позвала Анечка, прошмыгнув в полутемную палату. – Денис?

– Не сплю, – глухо и как-то невнятно пробормотал он. – Не включай.

Анечка и не собиралась. Присела к его кровати, отыскала и чуть сжала лежавшую на покрывале ладонь.

– Как ты? – лечащий врач не спешил делиться с ней подробным диагнозом, говорил только, что Дэну еще повезло. Слишком общее определение, ведь им уже и так повезло в том, что они остались живы. Если смотреть с такой точки зрения, то можно и потерю пары конечностей назвать «везением». А к чему приводят ушибы мозга, Анечка не разбиралась.

– Я просил тебя не пускать, – буркнул Дэн.

– Почему? – она наклонилась ближе, протянула ладонь к его лицу. Дэн дернулся, пытаясь отстраниться, но женские пальчики уже ласково скользили по его щеке, отмечая каждую царапинку, каждый налепленный пластырь.

– Нечего тебе тут делать, – отрезал он, но уже совсем не так решительно. – Выздоровела — езжай домой.

– И о тебе будет заботиться чужая женщина? – с заметным возмущением спросила Анечка. – Я хочу сама это делать. Если надо — я и уколы ставить умею.

Дэн как-то сдавленно нервно хохотнул, видимо, представляя, к чему подобное приведет.

– Зачем тебе это? – произнес он, внезапно перехватив её руку, но осторожно, не сжимая пальцы. – Что ты задумала?

Анечка только вздохнула тихо.

– Тогда, в машине, помнишь... ты сказал, что я нужна тебе, – едва слышно отозвалась она. – Я решила... – Дэн отпустил её ладонь, и Анечка сбилась. – Решила, что больше не противна тебе. Что ты меня не ненавидишь.

– Это так выглядело? – спросил он после короткого молчания.

– Прости... Мне хотелось, чтобы...

– Это выглядело как ненависть? – перебил Дэн.

– А? – она вскинула голову. – Ну, да. Ты же не просто так всё это делал. Навязанная жена, я понимаю...

Дэн молчал. Не сознаваться же ему, что не было никакой ненависти, он просто так развлекался. То есть... раньше он бы не постеснялся это сказать, еще и над наивностью жены посмеяться. А теперь подобное не казалось забавным.

– Хорошо, если хочешь, с завтрашнего дня, – наконец ответил он. – Я отпущу сиделку — и только попробуй потом ныть!

– Когда я ныла? – добродушно усмехнулась Анечка, совершенно не напуганная его строгим тоном. Такие, как Дэн, не хотят показывать свою слабость, она это отлично понимала. Но они ведь семья. – Можно я посмотрю на тебя? Осторожно?

Дэн только неопределенно хмыкнул, и Анечка потянулась за его мобильником, лежавшим на тумбочке. Едва не смахнула в полумраке зубную щетку и баночку таблеток, но вовремя перехватила их второй рукой. Включила экран, освещая подушку тусклым светом — и Дэн порывисто зажмурился, тихо зашипев от вспыхнувшей головной боли.