Мария вздернула подбородок, и глаза ее вспыхнули:

– Мы с мастером Кристофоросом не влюблены друг в друга, мастер Лахлан!

– Лок, с твоего позволения, а то я стану звать тебя госпожа Мария!

Как только мы вышли на улицу, у меня изо рта стали вырываться струйки пара.

– Если сравнить вас с Нобом и Рози, можно подумать, что вы с Китом уже отпраздновали золотую свадьбу!

– На самом деле это, наверное, больше похоже на грызню брата с сестрой, хотя я точно не знаю. Ты ругался с братьями?

Я улыбнулся, вспомнив дом, потом покачал головой:

– Не так уж часто. Дальт вообще не слишком разговорчив, а Джофа мне не переговорить никогда в жизни. А вы с Китом, стало быть, старые друзья? У тебя нет ни братьев, ни сестер? А с Китом вы давно знакомы?

Она отвернулась от меня, уставившись на дорогу:

– Сколько себя помню. Я прожила в доме твоей бабушки почитай все двадцать лет. Я уже жила здесь, когда появился ты!

– Но ты же была…

– Совсем малявкой. Что правда, то правда. – Она весело улыбнулась, затем посерьезнела:

– Мой отец, Зеир, был лейтенантом в отряде твоего отца. Он служил в "Доблестных Копьеносцах" и показал себя толковым и надежным человеком. Они с Кардье и Дрисколом были неразлучны. Твои отец и дядя чуть ли не считали его за младшего брата. Когда я подросла, мама часто рассказывала мне, какой чудесный праздник устроил твой отец по случаю моего рождения.

Я улыбнулся, почувствовав смех в ее голосе:

– Вчерашний праздник, конечно, бледнеет в сравнении с тем!

– Судя по маминым рассказам, и дворцовый бал выглядел бы дружеской попойкой на его фоне! Между прочим, твой отец считал меня очень красивой девчонкой. Говорил, что если его жена умрет раньше него, он разыщет меня и назовет своей невестой! – она потупилась. – Моя матушка, да хранят боги ее душу, гордилась этими словами.

– Я еще утром заподозрил: отец умел предвидеть будущее, а теперь я просто уверен – он был провидцем не хуже Ксои.

Мария кивнула.

Мы миновали Мясницкий Ряд. Она старалась держаться середины улицы, подальше от прихваченных ледком луж. Я шагал рядом, готовый подхватить ее, если она поскользнется, но она ловко обошла заледенелую дорожку и добралась до деревянных мостков на восточной стороне улицы.

Эта часть города была застроена деревянными домами. По стилю архитектуры я догадался, что они новее бабушкиного дома. Должно быть, эти двухэтажные коробки возвели на месте старого квартала, уничтоженного какой-то катастрофой. Здания казались здесь чужими, словно пробрались сюда без спроса.

Я шел рядом с Марией, прислушиваясь к охватывающему меня ужасу.

– Зеир и в последнем рейде в Хаос был с ними?

Она кивнула:

– Их гибель разбила жизнь моей матери. Мы остались в нищете. Твоя бабушка приглашала нас жить к себе в дом, но мама не хотела принимать милостыню. Тогда твоя бабушка взяла ее в няньки к Кристофоросу. Его мать умерла от родильной горячки тремя годами раньше.

– Вы вместе выросли? – мне пришлось прокричать свой вопрос во весь голос, чтобы перекрыть грохот проезжавшей мимо телеги и уличных шавок, облаивавших лошадей.

– И дрались как кошка с собакой. Позже мы привели наши сражения в тот пристойный вид, который ты мог наблюдать, поскольку моя матушка считала, что мое положение не позволяет с ним драться. – Мария слегка покраснела и со смущенной улыбкой прибавила:

– Боюсь, она надеялась, что мы с Китом когда-нибудь полюбим друг друга и поженимся.

– А почему бы и нет?

– Жаль портить сложившуюся дружбу. Хоть с виду это и не заметно, но мы с ним доверяем друг другу, и горе тому, кто обидит одного из нас, потому что ему придется иметь дело с обоими!

Я расхохотался, и она пронзила меня раскаленным взглядом, как кролика вертелом.

– Что смешного?!

– Ничего, просто я подумал: ты отлично понимаешь, что такое иметь брата. Мы с Дальтом не слишком ладили, но я помню, как-то мальчишки лудильщика вздумали кого-нибудь поколотить и, на свою беду, выбрали для этой цели мою персону. Они окружили меня и соревновались, кто ловчее даст тумака, когда появился Дальт, весь состоящий из кулаков и с пылающим взором. Кто не успел удрать, тем крепко досталось.

Улыбка смягчила ее лицо:

– Тебе повезло, что у тебя такой брат.

– Я тоже так думал, пока он не влепил и мне пару затрещин за то, что я имел глупость так попасться.

Мясницкий Ряд выше по холму свернул направо и превратился в Самоцветную улицу. Здесь тоже попадались деревянные дома, но они стояли на мощных каменных фундаментах и показались мне более привычными. Мария остановилась у крошечного домишки с узкими деревянными дверями, врезанными в каменную арку. Подвешенные к замковому камню ступка с пестиком выдавали жилище аптекаря.

Мы протиснулись мимо пары толстых старушек, намотавших на себя столько одежды, что они напоминали мохнатых троллей. Мне в уши залетели обрывки сплетен, но, не услышав знакомых имен, я перестал замечать жужжание их голосов за спиной. Я не большой охотник до сплетен, а тут и в самой лавочке было на что посмотреть.

Стены изнутри поднимались под самую крышу и скрывались за бесчисленными деревянными полками. Вдоль полок размещались высокие лестницы, позволяющие добраться до самого верха. С веревок, перекинутых через потолочные стропила, свисали кости и пучки сухих трав, и еще пара таинственных приспособлений, о назначении которых я не мог даже догадываться, загромождала середину комнаты. Вдоль стен на полу, кроме нескольких кадушек с солеными овощами, красовались два комода со множеством ящичков. Незаставленным оставался только узкий проход к конторке в углу.

– Доброго утра вам, госпожа Мария, – услышали мы, и из-за конторки выбрался коренастый человечек. – Вам, конечно, нужен укрепляющий состав для леди Ивадны?

– Верно, добрый человек Биргер. – Мария оглянулась на меня и добавила:

– Я хочу представить вам мастера Лахлана из Харика, одного из внуков госпожи Ивадны.

Аптекарь протянул мне мясистую ладонь, и я крепко пожал ее.

– Рад познакомиться, добрый человек. Пожалуйста, зовите меня Лок.

– Я рад знакомству, мастер Лок! – щеки аптекаря разъехались в улыбке, закрыв уши. – Сейчас же все будет готово, оглянуться не успеете.

По значку ранга на груди желтой рубахи я узнал в нем химика. По высоте ранга он, стало быть, равнялся Деду, мастеру клинка. Переходя от полки к полке, он извлекал то щепотку одного, то пригоршню другого. Все это он складывал в кучу на белый мраморный стол подле ступки и пестика, вырезанных из незнакомого мне серого камня.