— А как они сумели пересечь границу? — поинтересовалась Кэлен.

— Граница существует только для тех, кто обладает даром, а для Столпов Творения нет магии. Магия не действует на них, поэтому граница не стала препятствием.

— Но как они могли быть уверены, что все Столпы Творения ушли? Если бы кто-нибудь сбежал, то изгнание оказалось бы бессмысленным, и уход не решил бы проблему.

— Рожденные с даром — волшебники и ведьмы — каким-то образом узнают тех, кто не имеет искры. Помнишь, Дженнсен говорила, что их называют «дырами в мире»? Имеющие дар видят их глазами, но не могут ощущать с помощью дара. По-видимому, не составляло труда выяснить, кто Столп Творения, а кто нет.

— Ты можешь объяснить мне разницу? — спросила Кэлен. — Ты ощущаешь Дженнсен как-то по-другому? Как дыру в мире?

— Нет. Но меня не учили использовать свои способности. А ты?

Кэлен покачала головой.

— Я не ведьма, и думаю, что не могу отличать таких людей, как Дженнсен. — Она наклонилась в седле. — Что произошло с теми людьми в прошлом?

— В Новом мире собрали всех не обладающих даром потомков дома Ралов, всех до одного, и отправили через великий барьер в Древний мир, где люди живут без магии.

Ричард иронически улыбнулся, хотя то, о чем он рассказывал жене, было окрашено в мрачные тона.

— Волшебники Нового мира, по сути, дали своим врагам в Древнем мире то, чего те хотели и за что сражались — человечество без магии. — Улыбка на его лице погасла. — Ты можешь представить, что нам пришлось бы изгнать Дженнсен и отправить ее в неизвестность только потому, что она не видит магии?

Кэлен покачала головой, отказываясь даже представить такую возможность.

— Какой ужас быть оторванным от семьи и изгнанным к врагам твоего народа!

Ричард молча ехал рядом.

— Это было очень тяжело для тех, кто уходил, но не менее жутко для тех, кто оставался, — произнес он через некоторое время. — Вообрази, как это было. В одночасье исчезли все друзья и родственники, которых вдруг вырвали из твоей жизни, твоей семьи? Потерять всех, кто был дорог? А все потому, что некое свойство поставили выше человеческой жизни, — горько заключил Ричард.

Слушая его рассказ, Кэлен испытала такое сильное впечатление, что чувствовала, словно сама прошла через нечто подобное. Она посмотрела на Ричарда. Муж глубоко погрузился в свои мысли, неподвижно глядя вперед.

— А потом? — спросила Кэлен. — Слышали ли оставшиеся о тех, кто был изгнан?

Он качнул головой.

— Нет, ничего. Ни единого слова. Они оказались за великим барьером, и потому как бы умерли для старой жизни.

Кэлен погладила шею лошади, ей хотелось почувствовать тепло живого существа.

— Что сделали с теми, кто родился после изгнания?

— Убили, — с трудом произнес Ричард, продолжая неподвижно смотреть вперед.

— Не могу представить, как они это делали, — Кэлен сглотнула от отвращения.

— Они могли определить, родился ли ребенок с даром. Их убивали, пока еще ребенку не дали имя.

Минуту Кэлен не могла найти слов.

— Я все еще не могу себе это представить, — тихо прошептала она.

— Это не слишком отличается от того, что делали Исповедницы с родившимися мальчиками.

Его слова ударили Кэлен. Она ненавидела воспоминания о том времени. Ненавидела воспоминания о рожденных Исповедницами мальчиках. Ненавидела смерть, на которую их обрекала родная мать.

Но иного выбора не было. В прошлом мужчины-Исповедники не имели власти над своей силой. Они превращались в чудовищ, развязывали войны и причиняли немыслимые страдания. Потому и было решено умерщвлять рожденных Исповедницами мальчиков до того, как им дадут имя.

Кэлен не могла заставить себя посмотреть в глаза Ричарду. Ведьма Шота когда-то предсказала, что они зачнут мальчика. Ни Кэлен, ни Ричард не смогли бы причинить вред своему ребенку, зачатому в любви друг к другу, в любви к жизни. Она не могла и помыслить о том, что рожденный ею, Исповедницей, мальчик должен быть убит. Или что их ребенок будет девочкой, но лишенной дара. И ее тоже придется умертвить, как дыру в мире. Задумай Ричард из рода Ралов и Кэлен-Исповедница родить малыша, он был бы обречен на смерть, потому что они были теми, кем были, оставались теми, кто они есть, и теми, кем могли еще стать.

— В книге сказано и о переменах, которые происходили в моем роду, — тихо произнес Ричард. — В те времена, когда писали книгу, лорд Д’Хары женился, и всегда было известно о рожденных наследниках. Ребенка, рожденного без искры дара, убивали как можно более милосердно. Иногда правящие домом Ралов волшебники уподоблялись животным, как Даркен Рал. Они брали любую женщину, которую пожелали. При этом разные мелочи, вроде того, родился ли в результате совокупления Столп Творения, для них не имели значения. Они просто убивали каждого своего отпрыска, за исключением наделенного даром наследника.

— Но они ведь были волшебниками и могли сказать, кто из родившихся детей не имеет дара. Они могли убивать не всех?

— Если бы захотели, думаю, могли бы. Но их, как и Даркена Рала, интересовал лишь единственный, обладающий даром наследник. А от остальных они избавлялись.

— И одному из таких детей, вечно боящихся за свою жизнь, удалось избегать лап Даркена Рала до тех пор, пока ты не убил его. И тогда обрел сестру Дженнсен.

— Да, я это сделал, — ласково улыбнулся Ричард, вспомнив рыжие волосы и гордый нрав сестренки.

Кэлен проследила за его взглядом и заметила вдалеке пятнышки — чернокрылые хищники, парящие над высокими пиками восточных гор.

— Ричард, как ты думаешь, а те, не наделенные даром отпрыски, которых изгнали в Древний мир, они... выжили? — она глубоко вдохнула, и горячий, влажный воздух заполнил легкие.

— Наверное, да. Если только волшебники Древнего мира не повырезали их.

— Но люди здесь, в Древнем мире, такие же, как и в Новом мире. Я сражалась против солдат Древнего мира вместе с Зеддом и сестрами Света. Мы использовали разную магию, пытаясь остановить наступление Ордена. Могу сказать тебе, что она действовала на всех них, а это значит, что люди из Древнего мира обладают искрой дара. В Древнем мире не нарушена цепь магии.

— Насмотревшись на то, что нам тут встретилось, вынужден согласиться.

— Так что же случилось с изгнанниками? — Кэлен смахнула со лба пот, заливавший глаза.

— Не представляю. — Ричард пристально рассматривал гряду, над которой парили чернокрылые. — Но для них это, должно быть, было ужасно.

— Думаешь, это был конец? Они погибли или их уничтожили?

— Не знаю — Ричард искоса глянул на жену. — Но хотел бы знать, почему некое место названо тем же именем, что и книга: Столпы Творения. — В его глазах блеснул зловещий огонек. — И что еще интереснее, почему, как говорит Дженнсен, эту книгу так хочет заполучить Джегань?