— Нет, этого я точно делать не буду.

— Послушай, ты напрасно не доверяешь Реб. Вряд ли тебе удастся ее чем-нибудь удивить. Она уже много лет единственный лечащий врач и медицинский эксперт в этом городе. Роджер ее хорошо знает и говорит, что Реб — отличный специалист. Но если она тебя не устраивает — что ж, я хирург, так что могу и сам этим заняться.

Этот вариант устраивал Энн еще меньше.

— Хорошо, я все выясню у Реб. Обещаю. Мне тоже правится Реб, и я хорошо знаю ее кузину, Ли. Она — редактор единственной городской газеты. Ты не читал? Это «Рупор Туссэна». Ну конечно не читал. А ведь ее все у нас побаиваются, это я о Ли. В газете есть специальная колонка городских сплетен, и там Ли перемывает косточки всем, о ком узнает что-то заслуживающее внимания. Фамилий она, конечно, не называет, но это и не нужно. Все и так понимают, о чем речь. И похоже, твой брат-близнец за ней ухаживает. Может, хочет себя обезопасить. Он тебе о ней не рассказывал?

— Это вряд ли, просто Родж — известный бабник, знаешь, из породы тихих бабников. О своих женщинах никому не говорит.

— Ну еще бы, он такой красавчик, — улыбнулась Энн, ей не надо было напоминать Максу, что они с братом похожи как две капли воды. — По-моему, Ли тоже им заинтересовалась. Ее нетрудно понять. Да и она тоже красотка, ему под стать.

Макс с облегчением почувствовал, что Энн наконец успокоилась. Впервые за последние сутки он может расслабиться.

— Энни, послушай, теперь нам надо вести себя так, как я сказал. Если нам нужно будет встретиться, будем встречаться ночью или за городом, чтобы не привлекать ненужного внимания. Если встречаться будет нельзя — придется подождать, пока ситуация переменится.

Энн посмотрела на него с таким выражением, что все было ясно без слов. Она была против, но решила уступить.

— Знаешь, мы оба устали. Давай разойдемся по спальням и немного отдохнем. Тебе ведь скоро в клинику, а мне к «Паппи».

С этими словами Энн ушла в свою спальню, а Макс, постояв пару минут в нерешительности, постучал к ней в дверь.

— Заходи!

Он вошел и остановился в изумлении. Энн сидела на полу посреди разбросанного белья. Здесь были лифчики, трусики, тонкие шелковые рубашечки вперемежку с пакетиками с благовониями. Комнату наполнял легкий запах роз.

— Кто учинил этот разгром? — спросил Макс, опустившись на пол рядом с Энн.

— Виновница сидит на кровати.

— Так, это твоя Ирен натворила?

Макс обернулся и увидел свернувшуюся на кровати пушистую кошку, грозно скалящуюся в его сторону.

— И часто она тебе такое устраивает?

— Иногда бывает. А если она сильно обозлится, может и написать прямо на белье. Не представляешь, сколько вещей она мне перепортила. Не помогай мне, я разберу все сама.

— И ты даже не отругала ее?

— Ты прав, надо отругать. Ирен, ты очень плохая кошка! Как ты могла разбросать все мои вещи? Кто тебе позволил! Никогда так больше не делай!

— Теперь я вижу, кто тут хозяйка, — заметил Макс. Он встал, подхватил Энн на руки и отнес на кровать.

— Расскажи мне, что тебя так огорчило, когда ты нашла меня в Сент-Мартинвилле? Ты что-то увидела, чего не видел я? Мне показалось, что ты была в полной прострации.

— У меня бывают кошмары по ночам, а иногда — странные видения. После того случая это было почти каждую ночь, но потом они почти исчезли. И вот теперь вернулись — но уже другие.

— А что ты видишь в своих кошмарах? — Макс похолодел.

— Мне кажется, что я в чьем-то чужом теле, а этот кто-то теряет сознание. Потом я вижу мужчину, который тащит по земле женское тело, наклоняется над ним… или надо мной? А женщина смотрит на него широко открытыми глазами. В этих снах я не могу понять, с кем это происходит, со мной или с какой-то другой молодой женщиной.

Макс заботливо укрыл ноги Энн простыней и сел на край кровати.

— А что-нибудь еще ты помнишь?

— Нет, ничего, — ответила девушка, и в этот момент видения нахлынули снова. На этот раз это был странный, доносившийся издалека голос, он называл женские имена, но ее имени среди них не было. Потом она увидела бледный круг, а в нем лицо мужчины в голубой медицинской шапочке и в маске. Оно удалялось и затем исчезло.

— Макс, я опять увидела его. Но ведь я не сплю. Это мужчина, похоже, хирург.

— Ты узнаешь его? Это не я?

— Нет, не знаю. Он назвал имена. Изабель… и Кэрол.

Макс побледнел, и его лицо стало похоже на маску.

— Ты издеваешься надо мной! Как ты узнала о них? Кто тебе рассказал?

Он схватил Энн за плечи и сильно встряхнул.

— Отпусти меня, мне больно! — Энн охватил страх. Макс осторожно уложил девушку на подушку, но продолжал стоять, угрожающе нависнув над ней.

— Макс, ты меня пугаешь. Никто не говорил мне об этих девушках. Эти имена я услышала только сейчас. И я видела их тела раньше. Они были сожжены. Это мой постоянный кошмар. Не сердись, я не виновата в том, что вижу это.

— Изабель была моей девушкой, когда я учился в коллеже, и ее убили. Я встречался с Кэрол, когда уже начал работать. Она была медсестрой. Ее тоже убили. Тела обеих были сожжены. — Макс резко вскочил и, натыкаясь на мебель, выбежал из комнаты. Энн услышала, как хлопнула входная дверь. Она подбежала к окну, выходящему в сад, и увидела открытую настежь калитку и удаляющуюся машину Макса.

Энн подумала, что ее видения изменились. Откуда-то появился хирург… Может быть, это знакомство с Максом так на нее подействовало?

Она снова выглянула в окно и в предрассветной мгле увидела темный мужской силуэт, двигавшийся из сада к калитке. Прежде чем мужчина исчез, Энн успела разглядеть его профиль, наполовину скрытый надвинутым капюшоном.

Кафе «Плюшка» принадлежало Джилли Готро, жене Гая Готро и сестре Джо Гейбла. Поначалу Джилли и Джо вместе вели дела в кафе и в пекарне, а потом юридический бизнес Джо пошел в гору, и заботы о кафе и пекарне легли на плечи Джилли.

У Гая был небольшой офис на втором этаже этого же дома, в квартирке, которую Джилли занимала до замужества. Для сыскного бизнеса, которым занимался Гай, ему не требовалось большого помещения. Вывеска агентства Гая размещалась прямо перед входом в кафе, так что каждый, кто направлялся за вкусными булочками Джилли, неминуемо узнавал о том, куда нужно обращаться в случае необходимости.

Было около десяти утра. Обычно к этому времени жизнь в кафе затихала, поток посетителей редел и наступало краткое затишье, но уже через пару часов во время ланча снова собиралась толпа жаждущих подкрепиться и отдохнуть.

Сегодня все было по-другому. Весь день лил дождь и парило. Омытые дождем красные цветы жимолости качались на ветру между побегами бамбука, высаженными в кадках вдоль фасада.