и Омега принимает все «написанное» человечеством и дает этому многообразию единые смыслы[92]. Таким образом, целостный смысл истории проявляется в Боге.

Поистине, через образ этих двух букв мы прикасаемся к главной идее апокалипсисов об истории человечества. Бог направляет историю, Он – «Живущий», «начальник Жизни». Именование Бога «Альфа и Омега» выражает идею полноты присутствия Бога, так же как и первое именование Бога, в котором говорилось о прошлом, настоящем и будущем: Бог есть «безграничная жизнь, которая все охватывает и все превосходит. Бог есть, Он был и Он грядет. Другими словами, Он – Вечный. Он был, когда началось время, Он есть сейчас, и Он будет, когда время кончится. Он был Богом всех, кто верил в Него, Он – Бог, Которому мы можем довериться сегодня, и в будущем никогда не может произойти ничего, что может разделить нас с Ним»[93]. Те же самые глубокие идеи выражает и другое частое именование Бога в Апокалипсисе – «Вседержитель».

Затем упоминаются «семь духов пред престолом Его» – толкователи понимают это как указание на Святого Духа в многообразии Его благих даров (подобно упоминаемым пророком Исайей семи дарам Духа, Ис 11:2–3) или же на семь главных ангелов. Но вряд ли здесь имеются в виду ангельские силы – ведь подлинным источником «благодати и мира» является Сам Бог.

Первая характеристика Иисуса Христа в Апокалипсисе

Далее в Откр 1:5 говорится об Иисусе Христе: «…от Иисуса Христа, Который есть свидетель верный, первенец из мертвых и владыка царей земных».

Вероятно, Иоанн намеренно поставил имя Иисуса на третье место – это позволяет дать Иисусу наиболее пространное описание и торжественно завершить молитву славословием Ему. Здесь Иоанн подчеркивает три ключевых элемента, которые будут развиты в последующем повествовании:

1. «Свидетельство» Иисуса (Он свидетельствует об Отце и об истине – ср. повествование Евангелия от Иоанна, Ин 5:31–39);

2. Его Воскресение – Он есть «первый плод» нового преображенного мира, освобожденного от власти смерти;

3. Его владычество – Он превосходит всех «царей земных»[94].

Молитва и описание Иисуса продолжаются далее:

«Любящему нас, и избавившему нас от грехов наших кровью Своею, и соделавшему нас царством, священниками Богу и Отцу Своему, Ему слава и держава во веки веков, аминь» (Откр 1:5–6 КАС).

Слово «аминь» в конце подразумевает утвердительный ответ христианских общин – адресатов в контексте литургии: «Да, это верно и истинно, да будет так!» Здесь на первый план выходит идея совершенного Иисусом искупления и очищения людей, соделанного в Его великой любви. Обратим внимание, что глагол «любить» практически во всех рукописях стоит в настоящем времени[95] – «это значит, что любовь Божья в Иисусе Христе есть нечто постоянное и непрерывное»[96]. Верующие становятся «царством и священниками» – такие слова были сказаны при заключении завета народа с Богом через Моисея на Синае (Исх 19:6), и это действительно исполняется в Иисусе. На первом плане опять находится мысль о том, что христиане следуют за Иисусом – как Иисус соединяет мир с Богом и осуществляет Его Царство, так и христиане призваны быть посредниками между Богом и миром; они могут осуществлять эту миссию, делясь с другими своими духовными дарованиями и вознося молитвы за людей[97].

Иисус Христос как грядущий

Как и Бог, Иисус Христос назван «грядущим»: «Вот, грядет с облаками, и узрит Его всякое око и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все племена земные» (Откр 1:7). «Грядет с облаками» – этими словами Иоанн ссылается на видение «Сына Человеческого» из книги Даниила (Дан 7:14), которое можно назвать одним из ключевых ветхозаветных мессианских текстов и формообразующим для всего Апокалипсиса. А следующие слова – из таинственного видения пророка Захарии: «Воззрят на того, которого пронзили, и восскорбят о нем, как скорбят о первенце» (Зах 12:10–11). Очень сильные слова… Уже в начале книги задана тема народов и их самоопределения по отношению к Богу и Иисусу. Эта тема будет развиваться далее во многих драматических картинах, и вплоть до самого конца книги будет сохраняться напряжение между двумя возможными противоположными исходами: будут ли «народы» продолжать упорствовать в своей неправде или же смогут прийти к покаянию и искреннему обращению к Богу во Христе? Чтобы найти ответ на этот вопрос, мы должны внимательно проследить за всеми перипетиями повествования…

Представление Иоанном себя как соучастника в скорби и в царствии и в терпении

«Я, Иоанн, брат ваш и соучастник в скорби и в царствии и в терпении Иисуса Христа, был на острове, называемом Патмос, за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (Откр 1:9).

Мы уже говорили о том, как Иоанн представляет себя; обратим теперь внимание на соединение «скорби, царствия и терпения». Эта последовательность звучит довольно необычно, но сочетание трех элементов несомненно имеет смысл – царствие с Иисусом проявляется в совершенно разных обстоятельствах, в том числе в испытаниях. Так произошло и с Иоанном на Патмосе[98]. Логичной была бы последовательность «из скорбей через терпение в царствие» (ср. другие новозаветные цитаты: «Если терпим, то с Ним и царствовать будем», 2 Тим 2:12, «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие», Деян 14:22, «Претерпевший же до конца спасется», Мф 24:13). Однако Иоанн использует «нелогичный» порядок и тем самым показывает, что «царствие» – это не удел отдаленного будущего, и не сияющая в конце туннеля награда. Это реальность настоящего – царствие уже открывается людям во Христе[99].

Иисус Христос, прошедший Свой путь самоотдачи до конца, также является примером «терпения»; в Нем мы понимаем, что терпение – это не безвольная «покорность судьбе» и не мрачная отстраненность. Греческое слово «терпение»/ὑπομονή скорее нужно перевести как «стойкость» – внутренняя сила и спокойное мужество, которое помогает оставаться верным своей цели и переплавить все испытания в славословие Богу.

Начало первого видения Иоанна – голос, семь светильников, Иисус Христос как Сын Человеческий

Первое видение открылось Иоанну в «день Господень» (Откр 1:10); комментаторы считают, что имеется в виду день воскресный[100] – но также стоит помнить и об эсхатологических ассоциациях выражения «день Господень», широко присутствующими у пророков. Именно в то время, когда христианская община собиралась вместе, Иоанн мысленно пребывал с Церковью, и ему открылось совершенно особое слово Божие…

Сперва Иоанн не увидел никакого образа, он услышал только голос, повелевающий «написать» церквям. Далее в тексте говорится «я обернулся посмотреть голос». Вспомним другого человека, которому пришлось обернуться даже дважды, чтобы увидеть воскресшего Иисуса, – это Мария Магдалина (Ин 20:11–16). «И может