— Я не твой внебрачный сын, — утешил я его.

— Конечно не мой. Даже через миллион лет мне не придет в голову связаться с этой воблой Мусильдой, да еще и детей с ней делать!

— С кем? — растерялся я.

— С Мусильдой. Ты же вылитая Муська! Вот и глаза такие же разноцветные. Только она блондинка. А ты надо думать в папочку, рыжий?

Вообще-то я не рыжий, а каштановый и не в папочку, а в мамочку, да только этому завоевателю недобитому об этом знать не обязательно. А я вот для себя кое-какие выводы сделал — он хоть и понял, что я из другого времени, но из какого не разглядел, иначе не сватал бы меня в сыновья к этой Мусильде, которая вероятно в моих предках числится.

— Ну и зачем я тебя сюда прислал? Ты должен передать мне какое-то послание от меня?

— Вообще-то нет, — признался я. Чего уж скрывать-то, если он меня раскусил?

— Нет? А зачем тогда ты здесь?

— По другому делу. Мы не должны были встретиться с тобой. Только с… В общем это случайность. Я действительно малость того… заблудился.

Когда я научусь помалкивать? Интересно, от кого мне достался болтливый язык? От мамы или от деда Мерлина?

— Вы не должны были со мной встретиться? Ты здесь не один? — заинтересовался Повелитель времени.

Ну и что будет, если я откажусь отвечать? Убьет? Нет, вряд ли он рискнет убивать парня из будущего. Хотя кто знает, что у Кардагола на уме. Впрочем, здесь у него еще крыша не съехала от пребывания в Нижнем мире, так что можно надеяться, что меня отпустят… ага, с миром! И с почестями всяческими! Надо же какое у меня буйное воображение вдруг прорезалось.

Глава 10

Сижу одна. Боюсь. Причем отчаянно. Киров обоих не видно. Заглядывала Флипа, поехидничала насчет некоторых, слишком задающихся и корчащих из себя неизвестно кого. Я была настолько расстроена, что даже не огрызалась. Что делать?

Высунула нос из шатра и чуть не получила по нему от стражника. По носу, конечно. Велел сидеть и не дергаться. Ждать, пока полковник не решит мою судьбу.

А полковник этот мою судьбу уже часов пять решает, судя по ощущениям.

Снова пытаюсь вылезть наружу. Стражник тот же. Молодой, лицо такое открытое. Ну что он так обижает бедную девушку-то?

Делаю жалобное выражение лица. Да мне и стараться-то особо не надо.

— Простите, — произношу тоненьким голосочком, — а Вы собачку мою не видели? Серенького такого песика?

Боец фыркает.

— Волкодава твоего я сегодня не видел. И вообще, кому сказано — не высовывайся!

— Простите, дяденька, — хныкаю я, — только мне кушать очень хочется.

— Сидеть, я сказал! — рявкает он, и я послушно скрываюсь в шатре. Налаживание контакта не удалось.

Еще час сижу, продолжаю переживать. Где Киры, в самом деле? Ну ладно, полковник в ярости, благо, есть, отчего, но пес-то куда делся?

— Эй, иди сюда! — слышу я и послушно подлетаю к пологу, заменяющему в шатре дверь. Это стражник мой.

— На! — говорит, протягивая мне кусок хлеба с салом, — держи быстрее, пока никто не видит.

А меня лишний раз уговаривать и не надо! Вот же все же здоровая у королей Зулкибара порода. Возлюбленный скрылся, друг пропал, судьба неизвестна, а есть все равно хочется.

Но только я впиваюсь зубами в хлеб, как в шатре появляется одна из моих пропаж — Кир-1. Он раздражен и зол чрезвычайно.

Понимаю, что сейчас может произойти нечто ужасное, но знаю также, что поужинать я должна до того, как меня начнут пытать и убивать. Процесс этот может быть длительным, еду могу в ближайшее время и не получить.

Потому я продолжаю сидеть на койке, и быстро лопать. Сало не очень хорошо просолено, вязнет на зубах. Кир медленно приближается.

— Я не велел тебя кормить, — угрожающим тоном произносит он.

А что я могу ему ответить? У меня рот занят. Пожимаю плечами.

— Боишься? — рычит полковник. Ну, как ему сказать? Боюсь, только не так сильно, как ему бы этого хотелось. Ну да, он-то не в курсе, что мы с ним практически женаты, и за все время знакомства я слова резкого от него слышала. Поугрожал ножом как-то, так это он не всерьез.

— Хватит жрать! — наконец, нервно выкрикивает он. Да я уже почти. Вот сейчас дожую и сразу прекращу. Меня маменька учила, что приличные принцессы пищу всегда очень тщательно пережевывают. Ну вот, все. Облизываюсь. Полковник краснеет и расслабляет шнуровку на вороте рубашки. Интересно, каким приворотом в него Лин запустил?

— Вы что-то хотели? — интересуюсь я, направляя на полковника масленый такой удовлетворенный взгляд. Конечно, а каким еще он должен быть? Я же только что покушала.

Кир-1 нервно дергает левым плечом.

— Твой слуга — маг! — безапелляционным тоном заявляет он.

— Да, — говорю, — маг. Члены его семьи давно нам служат.

Нет, это, все-таки, не мой Кир. Вот похож, но не мой. Пахнет он как-то иначе, и нервный какой-то. А мне точно нужен от него ребенок? А может, действительно…

— Встань! — командует он, и я медленно поднимаюсь.

Кир становится настолько близко от меня, что я практически его касаюсь. И дышит он как-то тяжело, и вообще он очень похож сейчас на человека, которого если что и интересует, то точно не разговоры. Хм, а может, это, все-таки, мой Кир?

— Чего ты хотела добиться, приворожив меня? — шепчет полковник, а у самого уже и глаза полуприкрыты ресницами, и пальцы его шею мою поглаживают.

— Тебя и хотела добиться, — честно отвечаю я, и Кир резко отстраняется.

— Мне трудно сопротивляться "любовному дурману", — зачем-то сообщает он.

О! Лин решил не мелочиться! "Любовный дурман"! Как это трудно сопротивляться? Да этому заклинанию сопротивляться невозможно! Это все равно, что сопротивляться желанию сходить в туалет — рано или поздно прорвется.

Полковник снова переходит на шепот.

— Я в любом случае узнаю правду. Не следует изображать из себя героиню. Что ты должна была со мной сделать? Вынудить меня предать отца? Отвести войско, да?

— Я не изображаю из себя героиню. Я говорила уже, что мне нужен от тебя ребенок.

— Зачем?

Хм, не смеется, уже хорошо. Хотя под воздействием дурмана он того и гляди плакать начнет. Это как же Киру сейчас себя ломать приходится, чтобы не поддаться основному желанию — взять меня. А если его слегка подтолкнуть? О, боги! Как же это дурацкое платье снимается?!

— Я спросил тебя, зачем тебе от меня ребенок?

— Ты красивый! — брякаю я первое, что приходит в