Подведем итоги:

* беспокойство, волнение, страх, ужас — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убегай!»;

* раздражение, недовольство, растерянность, злость и гнев — это проявление стресса типа «Лев бежит! Убей его!»;

* эмоциональное бесчувствие, стремление замкнуться, отчаяние — это проявления стресса типа «Лев бежит! Притворись мертвым!».

Ни в одном из этих случаев мозг не получает сигнала о том, что хорошо бы прямо сейчас заняться сексом.

Стресс напрямую связан с борьбой за выживание. Секс приносит массу пользы, но точно напрямую не способствует личному выживанию (за исключением случаев, обсуждаемых в приложении). Поэтому у большинства из нас в состоянии стресса срабатывают все тормоза сразу — за исключением 10–20 % людей, к которым относится наша знакомая Оливия: у нее стресс стимулирует возбуждение. (Помните: одни и те же элементы, но организованные по-разному.) Но даже и для таких людей стресс хоть и стимулирует рост интереса (нетерпение), но блокирует сексуальное удовольствие (наслаждение). Секс в состоянии стресса — это совсем не то же самое, что радостный, легкий секс. И понятно почему: все дело в контексте.

Чтобы понизить влияние стресса на способность получать сексуальное удовольствие и вообще интерес к сексу, чтобы секс стал более приятным, легким, игривым, учитесь управлять стрессом.

Хотя, конечно, это говорить легко.

Когда Оливия испытывает стресс, ее сексуальное влечение растет — и именно из-за этого у них с Патриком возникают конфликты, ведь он в состоянии стресса, наоборот, не хочет секса. Мало того, иногда именно из-за этого вызванного стрессом сексуального влечения Оливии кажется, что она вообще себя не контролирует.

Как же ей начать справляться со своими чувствами? Нужно учиться завершать цикл реакции на стресс.

Научным языком такое ощущение Оливией утраты контроля над собой можно описать как неадаптивное поведение с целью управления негативным воздействием. Говоря проще, это значит, что она пытается справиться с некомфортными эмоциями (стресс, депрессия, раздражение, одиночество, ярость) за счет действий, имеющих высокий риск нежелательных последствий. Один из примеров таких действий — навязчивое сексуальное поведение. А вот другие примеры:

* злоупотребление алкоголем или наркотиками;

* деструктивные отношения, к примеру стремление справиться с собственными чувствами, переключаясь на чувства кого-то другого;

* попытка отвлечься чем-то неконструктивным, скажем, безостановочный просмотр фильмов, когда правильнее заняться другими делами;

* нездоровое отношение к еде: ограничения, еда без конца или полный отказ от еды.

Разумеется, все это можно делать — но в конструктивной форме и без крайностей. А вот если мы занимаемся только подобными вещами вместо того, чтобы поработать с ощущениями и завершить цикл стресса, мы рискуем получить негативный результат. Некоторые из возможных последствий не так уж страшны, а некоторые связаны со смертельной опасностью. Все подобные занятия должны помочь нам справиться с чувствами. Человек особенно склонен к таким занятиям, когда не знает, как завершить цикл стресса, или когда чувства слишком болезненны.

В подростковом возрасте неадаптивная стратегия работы со стрессом проявлялась у Оливии в форме нездорового отношения к еде. Она объедалась, а потом до изнеможения занималась спортом. Объедалась и снова мучила себя физическими нагрузками. Справившись с расстройством пищевого поведения, Оливия поняла, что все это почти никак не было связано собственно с физической формой: «Я пыталась найти что-то, с чем можно было бы связать мое раздражение и нетерпение, и, получив дозу “промывки мозгов” из телевизора и прочих медиа, я подумала, что всю ярость стоит направить на свое тело». На самом же деле в таком навязчивом поведении проявилась попытка справиться со слишком сильными эмоциями.

Оливии удалось избавиться от симптомов неконструктивного пищевого поведения на несколько лет. Тем не менее она сама говорит: «Я и сейчас иногда прохожу в дверь боком, потому что мне снова кажется, что я слишком толстая. Если замечаю это, то заставляю себя развернуться и пройти по-человечески, потому что поняла, что это вовсе не мое тело боится лишнего веса, это моя тревожность».

Сейчас Оливия регулярно бегает и этим и снимает стресс, и выпускает лишнюю энергию и беспокойство, причем она поставила ограничение: не больше одного марафона в год.

— Я склонна все делать чересчур, и мне полезно задавать себе рамки.

— Мне кажется, что ты не просто ставишь себе рамки. Я думаю, что ты с помощью физической нагрузки завершаешь цикл стресса, благодаря чему не включается твой тормоз. С сексом можно делать то же самое.

— Правда?

— Конечно.

Она прикусила губу и покачала головой:

— Только что-то я не понимаю как.

Прочитав главу 5, Оливия все поймет.

Неэффективная культура, не позволяющая выплеснуть эмоции и пережить стресс

Главное в эффективном управлении стрессом — завершить цикл стресса: выйти из состояния торможения, убежать от хищника или убить врага и возрадоваться.

Но у современного человека стресс принимает более сложные формы, чем у газели или гориллы, и тому есть масса причин. Во-первых, как я уже говорила, нам почти не случается переживать стресс от того, что за нами гонится лев. Для наших факторов стресса характерна более низкая интенсивность, но бо́льшая продолжительность — это так называемые факторы хронического стресса, противоположные факторам острого стресса, примером которых как раз и является встреча с хищником. С факторами острого стресса все в определенном смысле проще: у них понятное начало, середина и конец. И для нас вполне естественно проживать полный цикл, если стресс вызван факторами этого типа: убежать, выжить, отпраздновать. С факторами хронического типа все иначе: стресс затягивается, и если мы не предпринимаем осознанных шагов для завершения цикла, то все, что вызывает стресс, накапливается, ведет к болезням, хронической усталости и, в частности, неспособности получить удовольствие от секса (да и почти ни от чего).

Во-вторых, наша культура не допускает открытого проявления эмоций, и мы испытываем дискомфорт, сталкиваясь с ощущениями. Согласно культурным и социальным нормам, если мы не видим факторов стресса прямо перед собой, то у нас нет никаких причин переживать стресс, и вообще надо взять себя в руки и прекратить истерику. В результате большинство понимает «управление стрессом» как ограничение или исключение влияния факторов стресса, либо полное расслабление — как будто стресс можно выключить, как свет. В нашей культуре сложилось настолько некомфортное отношение к ощущениям, что слишком острые реакции мы иногда подавляем даже медикаментозно. К примеру, пострадавшему в автокатастрофе дают подавляющие препараты, вследствие чего его тело не может естественным образом пройти весь цикл реакции на стресс. Подобное вмешательство, даже основанное на благих намерениях, имеет нежелательные и опасные последствия: жертвы так и остаются в состоянии торможения и впоследствии страдают посттравматическим стрессовым расстройством [143].