Турнир восемьдесят девятого года проходил в Эксетере, в новом спортивном зале, где я ни разу не боролся. (Даже не представляю, для чего теперь используется наша «яма».) При своем звучном названии — вермонтская Академия — сама школа была небольшой. В том году я собрал хорошую команду. По рейтингу мы заняли третье место, пропустив вперед значительно более крупные школы Дирфилда и Эксетера. До финала дошли трое наших борцов и двое из них победили. Одним из чемпионов был Брендан. В четвертьфинале он победил парня из школы Нордфилд Маунт-Хермон (четвертого по значимости в их команде), в полуфинале — борца из Гайда (первого по значимости). Финальная его схватка происходила с противником из Вустера (вторым по значимости). В полуфинальных схватках Брендан опять сломал пальцы и между раундами держал руку в ведерке со льдом.

На этот турнир пришел Том Уильямс (через три года он умер от рака). Приехал Колин. Приехала моя жена Дженет. В течение двух лет она не пропускала ни одного состязания с участием Брендана и делала множество фотографий. (Тогда их количество казалось мне излишним. Но чем больше времени проходит, тем больше я благодарен ей за каждый снимок.) Из Флориды приехала моя мать. Приехал посмотреть на борьбу Брендана и мой бывший сокурсник по Эксетеру Чарльз Крулак по кличке Зверь — ныне генерал Крулак. В прошлом году Чак видел Брендана на турнире «Лейк Риджин» (теперь он называется «Северный турнир Новой Англии»). Генерал Крулак пообещал приехать и на следующий год, но только если Брендан даст ему слово, что победит в турнире. Брендан дал слово и сдержал его. (Честно говоря, я и не сомневался в возможностях младшего сына. Но из-за всех его травм я начал сомневаться, сумеет ли он эти возможности реализовать.)

Трудно подсчитать время, проведенное мною на состязаниях. Еще больше времени я провел на тренировках в различных штатах и городах. После Эксетера, Питсбурга, Айовы и Уиндема я тренировал ребят в колледже Амхёрста, в букингсмской школе Брауна и Николса. Я работал в Гарварде, в нью-йоркском Атлетическом клубе, в школе Нордфилд Маунт-Хермон и, естественно, в вермонтской Академии. Это было превосходное завершение… Моя борцовская карьера и должна была закончиться в Эксетере, где она началась. Я знал, что иногда буду заглядывать в борцовские залы, что еще буду надевать борцовские туфли — хотя бы для разминки с Колином, Бренданом или с кем-нибудь из своих сверстников. Однако в новом спортивном зале Эксетера моя карьера борца и тренера закончилась.

Я проводил наших борцов до школьного автобуса и попросил моего помощника Майка Кеннеди и ребят простить меня за то, что в этот, последний раз не поеду вместе с ними. Мне хотелось вернуться в Вермонт на машине Колина, проведя часы пути вместе с моими сыновьями. Ехать предстояло долго. Мы еще находились в пределах Нью-Гэмпшира, когда Колина оштрафовали за превышение скорости. Незадолго до этого он вдохновенно рассказывал нам, какой замечательной антирадарной системой теперь оборудована его машина. Однако штрафной талон вызвал у нас только смех. Главное, Брендан, как прежде и его брат, выиграл турнир Новой Англии в классе А. Это была счастливейшая ночь в моей жизни.

Мое последнее взвешивание

Думаю, я мог бы и захандрить, сожалея о том, что моя карьера борца не имела даже половины успеха, с каким завершилась моя тренерская карьера. Но я не стану этого делать. Я считаю себя счастливчиком. Достижения детей всегда доставляли мне больше удовольствия, чем мои собственные. Я восхищаюсь своими детьми и пытаюсь ни к чему их не принуждать. Вместо этого я принуждаю самого себя.

В семьдесят шестом году мой роман «Мир глазами Гарпа» заметно буксовал. У меня были готовы три первые главы, однако я никак не мог решить, кто станет главным героем — Гарп или его мать. Я подал заявление в Фонд Гугенхейма с просьбой дать мне стипендию и еще не знал, что получу ее. В прошлый раз мне отказали. Я преподавал в женском колледже Маунт-Холиок (городок Саут-Хедли, штат Массачусетс) и тренировался в борцовском зале колледжа Амхерста.

Тренером в Амхерсте был тогда Генри Литлфилд, тяжеловес, любивший все величественное. Он отличался не только внушительной фигурой, но и внушительным красноречием. Генри обладал превосходным чувством юмора. Более того, он был настоящим весельчаком. Я бы назвал его человеком эпохи Возрождения. Таких людей встретишь нечасто, особенно среди тренеров по борьбе. Поэтому обстановка в борцовском зале, стараниями Генри, была одновременно напористой и веселой. Редкое и труднодостижимое сочетание.

Я жил в преподавательском доме, рядом со спортивным комплексом Маунт-Холиок. У Колина и Брендана для игр был громадный «двор», а также бассейн колледжа, где они плавали. Свои занятия я строил так, чтобы рано утром побегать или поупражняться с поднятием тяжестей. В середине дня я выкраивал пару часов для работы над романом. Вечером, когда дети укладывались спать, я возвращался к писательству. Во второй половине дня я обычно ездил в борцовский зал Амхерста и часто брал с собой Колина. В тот сезон ему было десять лет.

В начале сезона я весил сто шестьдесят два фунта и мечтал попасть на открытый турнир в Спрингфилдский колледж (штат Массачусетс). Турнир был намечен на межсезонный период. К тому времени я предполагал снизить вес до ста тридцати шести с половиной фунтов. Мне исполнилось тридцать четыре, и сгонять вес стало труднее, чем в юности. Через три месяца мой вес упрямо держался на отметке сто сорок два фунта, все остальное, как говорят борцы, было «просто водой». Действительно, все эти месяцы я не пил ничего, кроме воды. На завтрак я съедал грейпфрут с чайной ложкой меда, обычно добавляя к этому яблоко или банан. Мой ланч состоял из тарелки овсянки, чуть подслащенной кленовым сиропом, а обед — из рыбы на пару и овощей. Овощей я ел много.

За неделю до турнира мой вес опустился ниже ста сорока фунтов, но застопорился на ста тридцати восьми. Снизить его еще на полтора фунта и удалить «просто воду» я никак не мог. В довершение к этому я заболел бронхитом. Меня лечили антибиотиками, а они несовместимы с голодным желудком. Врач предложил одно из двух: либо нормально есть, либо отказаться от антибиотиков. Этого я сделать не мог, иначе боролся бы не с противником, а с бронхитом. Я пробовал обмануть желудок, добавив в рацион немного йогурта и обезжиренного молока. Самочувствие улучшилось, однако через пару дней я весил уже сто сорок пять фунтов. Вес в сто тридцать шесть с половиной фунтов оставался недосягаемой мечтой, хотя я знал, что это моя лучшая весовая категория. Следующей была категория до ста сорока девяти с половиной фунтов. Я приналег на овсянку, а к паровой рыбе с овощами добавил рис.

В Спрингфилде я весил (в одежде) сто сорок семь фунтов, причем перед взвешиванием я позавтракал. Остальные борцы этой категории взвешивались совершенно голыми и выдыхали из себя весь воздух, прежде чем встать на весы. Я старался не замечать, что потенциальные соперники находятся в лучшей форме, нежели я. Вдобавок я был облеплен лейкопластырем. Весь сезон я провел, выступая с вывихнутым пальцем: несколько раз подряд я умудрился вывихнуть большой сустав. Колин смотрел на меня и хмурился. Он только-только начал интересоваться борьбой и внимательно следил за процедурой взвешивания.