но я бы сделала то же самое, чтобы её спасти... потому что она... мама... и спасибо, что сказал мне правду.

Хруст снега под ботинками военных приближался.

Остриё ножа всё так же находилось в опасной близости от шеи Акулины, а мы всё так же смотрели друг другу в глаза.

И вот патруль поравнялся с нами.

Шаги. Хруст снега. Тихие разговоры.

Ветер принёс запах табачного дыма, осыпал лицо хлопьями снега, и... военные прошли дальше, вдоль по улице.

Звук их шагов смешался с другими звуками: смехом людей, хлопаньем дверей в ближайшем кабаке, далёким шумом прибывающего поезда Караванного портала.

— Я никому не скажу, что ты Иномирец, даю слово Дома Снеговых, — тихо сказала Акулина. — Никому не скажу даже под пытками. И я не хочу, чтобы наши пути расходились. Я помогу тебе и никому не расскажу, что ты на самом деле ищешь в Тафаларе. Никому, даже отцу. Ни одной живой душе. Клянусь своими великими предками.

Её глаза на мгновение вспыхнули, будто сила внутри неё подтверждала сказанную клятву.

Я медленно убрал кинжал от её шеи, но был наготове, чтобы отразить любой удар, если Акулина всё же решит меня перехитрить. Только она, как заворожённая, смотрела на моё лицо, будто не могла оторвать взгляда, а потом подняла руку и провела тёплыми пальцами по моей щеке.

— Почему я не поняла сразу, кто ты такой. Это же так очевидно, но настолько невероятно, что у меня даже мысли такой не возникло. Прости, если оскорбила тебя и других людей. Меня с детства учили, что все остальные — лишь ступени под моими ногами... но ты... нет.

Она вдруг взяла меня под руку и потянула из тени под свет фонарей.

— Пошли. У нас времени не так много, а потом ещё выбираться отсюда. Куда ты там хотел? Ещё далеко?

Я вернул нож ей на бедро, глянул на вывеску «Восьмилунье» и ответил серьёзно:

— Нет, не далеко. Мы уже пришли...

Книга 4. Эпизод 8.

В таверне «Восьмилунье» было весело и жарко.

Громкие разговоры, смех, запах прокисшего пива, звон кружек, скрип стульев, большие и маленькие компании.

В основном мужчины.

Женщин было немного, зато все активные, разгорячённые и доступные. Большинство — Иномирки. Они делали то, что им велели.

Одни сидели у кого-то на коленях, другие подавали выпивку, третьи отплясывали, стуча каблуками по деревянным доскам пола. В вырезе их платьев аппетитно колыхалось то, чем охотно любовались посетители таверны.

— Фу… — Акулина брезгливо скривилась, не совладав со своими аристократическими замашками.

Ну а я, наоборот, постарался соответствовать публике, поэтому бесцеремонно ухватил Акулину пониже спины и повёл в сторону одного из угловых столиков.

— Убери лапы… — процедила Акулина сквозь зубы, — иначе я тебе их оторву.

Я лишь охотнее стиснул упругую ягодицу девушки, а затем подтолкнул её к столу, ещё и пришлёпнув по попе ладонью.

— Давай-давай, шагай. Ты ещё не всё сегодня отработала.

Акулина уселась за стол напротив меня и сразу двинула мне по голени сапогом. Больно, зараза.

— Не распускай руки, как последний скот. Я не давала разрешения меня лапать.

Я лишь широко ей улыбнулся и поднял руку, подзывая официантку.

Грудастая розовощёкая девушка, явно не Иномирка, поспешила к нам, прихватив по кружке пива — похоже, тут выбирать особо было не из чего.

Она поставила напиток мне и Акулине.

— С вас сорок медных брумов, господа.

Внутренне я содрогнулся.

Выходило так, что две кружки вонючего пойла стоили столько же, сколько один маго-тан — а он мог снять приступ «имсо», как минимум, у двух-трёх Иномирцев.

Стараясь об этом не думать, я попросил официантку склониться ко мне ближе, она охотно выполнила просьбу.

— Заплачу один золотой, если скажете, где найти кое-какого господина. Он должен был ждать меня тут, но что-то я его не вижу. Заходил ли он сегодня?

— О, конечно… скажу, что знаю, — закивала официантка, после чего покосилась на Акулину. — А вам ещё парочку девочек не надо? Вы молодой, горячий, справитесь.

Я тоже посмотрел на Акулину.

— Она легко троих заменит. — Затем вытянул из внутреннего кармана шинели золотую монету, положил на стол и накрыл ладонью. — Так что насчёт моего знакомого?

Хорошо, что перед тем как войти в таверну, я догадался отобрать кошелёк у Акулины, потому что денег у меня с собой не имелось.

Правда, у неё, как назло, были только золотые. Для таких мест это слишком крупные деньги, и оставалось надеяться, что мы не сильно привлечём внимание.

Увидев жёлтую монету, официантка закусила губу и задержала дыхание. Её грудь будто стала ещё объёмнее.

— У меня отличная память на лица, господин. И на всё остальное. Как выглядит ваш друг?

— Его прозвище Испытатель, он Мастер Материй…

Девушка не дала мне договорить и мягко провела пальцами по моей ладони, под которой лежала монета.

— Конечно, он был. Его все знают. Он ведь тут живёт, угловую комнату снимает у нас наверху, в конце коридора. Вот недавно перекусил и ушёл.

— Какая хорошая новость, — улыбнулся я, не убирая ладони с монеты.

Цепкие пальцы девушки попытались сдвинуть мою руку, но ничего не вышло.

— А когда мой друг вернётся?

— Кто ж его знает. Он часто гуляет по ночам. Но старик он неплохой, тихий, платит исправно, баб в комнату не водит… хотя какие бабы в его возрасте?.. Только вы ему скажите, чтобы он дым и вонь не разводил, иначе я у него паяльник отберу. И пусть музыку по утрам не слушает, а то я отберу у него пластинки. И ещё пусть свою расчёску для усов в ванной не оставляет, а то я отберу у него и расчёску. Ну вы поняли, да? Как-нибудь по-дружески ему скажите, пусть только не обижается. И про паяльник, главное, напомните.

— Напомню, как только увижу.

Девушка снова попыталась забрать у меня монету.

— И ещё один вопрос, — добавил я, не сдвигая руки. — К моему другу кто-нибудь приходит? Ну… в гости там, или дети навещают?

Официантка усмехнулась.

— Какие дети, какие гости. Шутите, господин? Один-одинёшенек, ажно до слёз жалко деда. Господин Ланне давно на него махнул рукой и содержит из благодарности за прошлые заслуги. Бедненький, он от тоски к Караванному порталу ходит, каждый поезд встречает. Говорят, встанет подальше и смотрит… смотрит… будто ждёт кого-то. Жалко