Кормить его грудью становилось все сложнее. Он родился с зубами, а сейчас, в восьмимесячном возрасте, кусался уже так, что пил больше крови, чем молока. Катрин начала отучать сына от груди.

Ей не хватало снега. Ей необходимо было исповедаться. Ей иногда до слез хотелось увидеть Рогер. И еще она начинала думать, что госпожа Хелед не так уж ошибается, когда говорит, что Тир – не чудовище. Хелед конечно же ошибалась – как она могла судить о том, чего не знает? Ведь Хелед же не видела, как выходит из морозного облака ледяной ангел, несущий смерть. Хелед никогда не заглядывала ему в глаза. Хелед никогда… никогда не видела, как пляшут в его зрачках веселые язычки пламени, как он улыбается, как, задумавшись, покусывает нижнюю губу. Хелед не знает, какими нежными, настойчивыми, бесстыдными, родными могут быть его губы, его руки, его взгляд, всегда насмешливый, всегда теплый… Хелед не представляет, сколько в нем силы, как щедро он делится этой силой с любым, кто нравится ему, с любым, кому нужна поддержка. Разве демоны могут делиться? Демоны могут только отбирать. Только убивать. Разве нет?

Почему же тогда?..

Катрин боялась этих мыслей. Катрин слабела. Ей все больше хотелось вернуться в Рогер.

…Знаю, ты Крысолов,

И покорно, без слов,

Я за сказочной флейтой ступаю.

– Он дал слово чести, что не сделает тебе ничего плохого. Не только не убьет – вообще ничего не сделает. И он совершенно определенно не собирается убивать своего сына.

– Что? – Катрин не сразу поняла, о чем речь, слишком неожиданно госпожа Хелед начала разговор. Слишком… – Нет! Вы же не хотите отдать ему Гуго?!

– Ты хочешь, чтобы Гуго вырос без отца?

– Нельзя ему верить, – безнадежно сказала Катрин, – неужели вы не понимаете? Слово чести… Да у него нет чести! Он же… он – воплощение лжи, он пообещает все, что угодно, и ничего не выполнит. Ему наплевать!

– Правда? – улыбнулась Хелед. – Ты уверена?

Да! Да, она была в этом уверена…

Да.

Но Тир никогда не лгал ей. Тир вообще никогда не лгал. Даже в мелочах. И если он обещал что-то, он выполнял обещание. Об этом всем было известно, даже тем, кто его ненавидел. И все же…

Как сложно, господи, как тяжело.

– Он просто хочет забрать у меня Гуго, – сказала Катрин.

– Он, может, и хочет просто забрать у тебя Гуго, но кто ж ему даст? – Хелед нехорошо усмехнулась. – Ты не шефанго, ты имеешь полное право не отдавать сына. Фон Рауб сказал: «Если это необходимо, я готов принять ее в своем доме». Он тебя имел в виду. И обещал, что не убьет.

– Ему нельзя верить, – повторила Катрин.

– Возможно. Я хотела заглянуть ему в душу, но, знаешь, Эрик очень щепетилен в таких вопросах. Он считает, что это унизительная процедура, и вообще… – Хелед сморщила нос. – Не понимаю, чем можно унизить демона, но Эрику виднее. Да, кстати, он, в свою очередь, гарантирует безопасность тебе и Гуго.

– Его величество? – изумленно уточнила Катрин. – Император?.. Сам?

– Боги, ну разумеется, сам. Эрик – сюзерен фон Рауба, кто же еще за него поручится? А что, Эрику ты тоже не веришь?

Это был нечестный прием. Нечестный вопрос. Катрин не могла сказать «нет». Потому что не могла не верить своему императору. Правители не лгут – они не способны на ложь, Бог отвернется от них, если они не сдержат слово.

– Да ты же сама хочешь вернуться, Катрин, – Хелед, подпиливая ногти, наблюдала за ее переживаниями, – ты уже извелась без своего демона. Не знаю, любит ли он тебя, но ты-то точно его любишь.

– Это чары. Он навел на меня порчу.

– Насколько мне известно, именно ты прибегла в свое время к колдовству, чтобы заполучить от фон Рауба ребенка. О наведении порчи с его стороны история умалчивает. Разве не так? Да не бойся ты, ради всех богов! Один обещал не обижать, второй обещал, что проследит за этим. Уж если я им верю, Катрин, а в моем возрасте, знаешь ли, привыкаешь не доверять ни смертным, ни бессмертным, то ты тем более должна поверить. Ну так как? Ах да, забыла упомянуть: фон Рауб знает, что, если с тобой что-нибудь случится, я убью его лично. Своими руками. Тем способом, который покажется ему наименее предпочтительным.

– Не надо! – вырвалось у Катрин раньше, чем она сообразила, что делает. – Не убивайте его, госпожа Хелед! Мало ли… мало ли что может со мной случиться. Он ведь не может всегда быть рядом.

– Стало быть, согласна, – сделала Хелед совершенно неожиданный вывод. – Ну тогда готовься. Завтра пойдем в Рогер.

Ты, победа – штучка злая.

Э.Р.Транк

Акигардам. 2566-й год Эпохи Людей. Месяц даркаш

Старая Гвардия и «Дрозды» снова столкнулись лбами, лязгнули воображаемые доспехи, полетели искры от скрестившихся взглядов.

– Почта! – донесся от командного пункта голос дежурного.

Почта – это святое. Когда приходят письма, все дела откладываются, даже такие важные, как выяснение, которое же из двух особых подразделений круче.

Казимир презрительно скривил губы и отвернулся, взмахнув черной пышной гривой.

Тир ухмыльнулся и вздернул подбородок.

– Недомерок, – процедил светлый князь.

Последнее заявление полностью соответствовало действительности, так что комментировать его Тир не стал. Пожал плечами и направился в сторону старогвардейского домика, насвистывая: «…вы слыхали, как поют дрозды…»

Песенка, переделанная в совершенно нецензурные куплеты, давно уже была у всех на слуху, и любой, кого «Дрозды» заставали за ее напеванием, насвистыванием или хотя бы выстукиванием ритма, получал строгий наказ больше так не делать. Тир шел, сунув руки в карманы, чувствовал спиной следующих за ним старогвардейцев и почти жмурился от удовольствия. Он обожал делать гадости.

За стычкой наблюдал весь гарнизон – все, кто не был занят, – а сейчас зрители расходились по домам, по пути обсуждая очередное столкновение.

Закончившееся ничем.

Учитывая, что после предыдущей стычки половина «Дроздов» и Шаграт на двое суток загремели на гауптвахту (условно – то есть отсидеть им предстояло уже по возвращении домой), пусть лучше конфликты ограничиваются несколькими язвительными замечаниями. Конечно, «Дрозды» потеряли четверых, а старогвардейцы – одного-единственного, и то зеленого, но так получилось только потому, что эти четверо попытались отлупить Шаграта. Все на одного… да уж, чему Казимир научил своих ребят, так это групповой работе. И хорошо, что выбрали именно Шаграта, а не Риттера, например. Шаграт-то душа простая, кошкой взлетел на ближайшую крышу, еще и помочился оттуда на изумленных таким маневром злоумышленников. А Риттер или Мал, да и Падре, если уж на то пошло, непременно ввязались бы в драку. И быть им тогда битыми. Это без вариантов.