Встав, я расправила складки на юбке, надеясь, что день и в правду будет таким теплым, как предсказывали небеса. Держа камеру напротив себя, я изобразила позу из восточных единоборств. Перемещая руку, чтобы оказаться в видоискателе, я обнаружила, что отражаюсь в зеркале над комодом. Недовольная, я опустила камеру. Моя кровать тоже попадет в кадр, а она еще была в беспорядке.

Убрать ее было легко, и я положила выманенного у Вэнди плюшевого медвежонка на почетное место среди кружевных подушек, которые, как думал мой отец, мне понравятся. Эта комната не имела ничего похожего с темной пещерой в доме моей мамы. Белый туалетный столик с зеркалом, декорированный бутонами роз, мне не подходил. Так же, как и старинного вида покрывало или множество кружевных подушек, которые я сбрасывала с кровати каждую ночь, чтобы убедить отца, что я сплю. Бледно-розовый цвет стен был приятным и хорошо сочетался с кремовым ковром. Было крайне очевидно, что папа забыл, что мне уже не шесть, и наполнил комнату вычурной бело-розовой фигней для девчонок, которую я избегала годами.

Мои пальцы на подушке замерли, когда я поняла, что моя комната практически идентична той, которая была до того, как мы с мамой переехали. Так же как и кухня, и гостиная, все несло тень моей матери. Он тоже не освободился от этого.

Углубившись в самоанализ, я подняла камеру. Было больно не видеть Вэнди каждый день. Мы знали друг друга с пятого класса, и как я теперь думала, именно она была причиной того, что я до конца так и не вписалась в общую тусовку. Она была еще более странной, чем я, но я отказывалась бросить ее, когда меня наконец-то приняли, наоборот, пытаясь тянуть ее за собой. Вэнди тихонько стояла рядом с ее контейнером для ланча из экологически чистых материалов и любовью к музыкальным фестивалям, зная, что я совершаю ошибку, но достаточно уверенная в себе, чтобы дождаться, когда я это пойму. Надежда найти такого же друга как она среди таких, как Эми и Ленс действительно была призрачной. Джош, однако, оказался классным.

Затвор объектива щелкнул, и я опустила руку, моя улыбка увяла. Я подключила камеру к ноутбуку. По крайней мере, что было во мне от мамы, так это, соответственно, мрачность и задумчивость.

«The Background» была моей любимой альтернативной группой. Вэнди познакомила меня с ними, но, если честно, мощный звук мне понравился больше, чем последовавшее общение.

Фотография загрузилась мгновенно, и я открыла ее, чтобы проверить четкость.

Моя кожа все еще хранила пляжный загар, что было странно, но я списала это на мое несуществующее в действительности тело. Фиолетовые кончики волос начали, однако, бледнеть. Волосы не отросли с тех пор, как я умерла, и мне стало интересно, буду ли я выглядеть так всегда. Я опустила глаза на маленькую грудь и вздохнула. Нехорошо. Совсем нехорошо. Затем я пристальнее вгляделась в фото и нахмурилась.

— Дерьмо, — прошептала я, холодея от ужаса. Я могла видеть кровать за мной. То есть, я могла ее видеть сквозь себя. Испуганная, я взглянула на руки. Они выглядели реально, но фотография говорила об обратном.

— Вот дерьмо, — я встала напротив зеркала, от страха мое сердце гулко билось. Я выглядела нормально, но я взяла камеру и взглянула на себя через линзы…

— Дерьмо, — произнесла я в третий раз. Это было не столь очевидно, но сквозь меня виднелась тень, там, где стояла кровать, и даже очертания подушек.

Совсем не то, что мне нужно. Джош был готов постучать в мою дверь, чтобы отвезти меня на сражение со злым жнецом и украсть его амулет. У меня не было времени на новые вызовы. В волнении я сжала амулет и ослабила фокус, пытаясь достичь того туманного состояния, которое было вчера, чтобы прояснить вопрос. Может быть, я порвала слишком много нитей, когда практиковалась в невидимости? Может я начала распутывать то, что нельзя исправить? Грейс предупреждала меня не делать этого. Но я никогда не узнаю, если не перестану дрожать!

Время, проведенное с Барнабасом на крыше учась расслабляться, окупилось. Медленно мой пульс исчез. Мои зубы разжались, и я обнаружила в своих мыслях туманный образ нити жизни и кружевную шелковую сеть, как у паука, соединяющую меня с вселенной. В то же мгновение узел в животе расслабился. Нити связей были очевидны, они привязывали меня к настоящему, а нити будущего проскальзывали в сегодняшнее. Мой разум плел новые нити так быстро, как солнце двигается по небу, неся меня наряду с остальной частью мира. Я ничего не нарушила.

— Тогда почему я вижу сквозь себя, — прошептала я. Паника сменилась беспокойством. Я загрузила фото моей обуви в компьютер. Я была в ней в то время, когда делала снимок. Прищурившись, я снова взглянула на снимок, но все, что я могла разглядеть, так это то, что мои лодыжки выглядели как обычно. Успокоившись, я скинула обе картинки в корзину и очистила ее. Вэнди придется обойтись без фотографии. Ни при каких обстоятельствах я не позволю кому-либо сделать мое фото.

Звук подъезжающей машины на тихой жилой улице заставил выглянуть меня из окна. Я улыбнулась при виде старого голубого грузовика Джоша. Он был здесь. Наконец-то.

Вскочив на ноги, я отключила камеру, схватила кошелек, похлопала по заднему карману, чтобы убедиться, что взяла телефон, и вылетела в холл. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть мой отец не знает, что меня не было дома этим утром. Это могло быстро обернуться неприятным криком «Стой».

— Мэдисон? — отозвался отец слабым эхом. — Джош здесь.

Его голос звучал спокойно, я облегченно выдохнула.

— Уже иду! — ответила я и бросилась вниз по лестнице. Отец, улыбаясь, ждал меня внизу у входной двери, как обычно в джинсах и легкой рубашке. У меня снова получилось, но только до поры до времени.

— Не забудь принтер, — предупредил он, вручая мне маленький футляр для камеры. — Я добавил в него бумаги и чернил, — сказал он, пока я перекидывала через плечо ремень, чувствуя себя виноватой. — Вполне достаточно, чтобы ты сделала столько фотографий, сколько захочешь.

— Ага, па, — ответила я и заглянула внутрь. — Сколько фотографий, ты думаешь, им понадобится? — Я даже не собиралась там быть. Как я собиралась объяснить, что ничего из этого не использовала? Но мне надо справиться с Кайросом сейчас, с Грейс или без. Если она действительно думает, что я в опасности, тогда она должна позвать Рона.

— Я тебя знаю, когда ты с камерой, ты не можешь удержаться. Считай это моим вкладом. Не облагаемым налогом! — пошутил отец, широко улыбаясь, и его улыбка как будто осветила продолговатое лицо. — И мне нравятся твои фотографии, — добавил он, обнимая меня на прощание. — Они понравятся и остальным. Ты выглядишь прекрасно сегодня. Ты была права. Фиолетовый — твой цвет.

Его выражение лица вдруг стало задумчивым, и он взглянул на грузовик Джоша. — У тебя с Барнабасом ведь все в порядке, правда?

Я резко остановилась. О, да-а.

— Пап, я говорила тебе, что мы с Барнабасом только друзья.

— Что-то многовато-то он только для друга тут околачивается, — заметил отец.