– Мальчик, мы никому ничего не должны. И возвращаться мы не будем. А если ты про Напстера Варли, так я видела, как его «Леденец» отчалил от Галпа в одно время с нами. Если он там что и купил, то увез с собой.

Шрайк зашипел, словно задумчивый чайник:

– МОЖНО ОТПРАВИТЬСЯ ЗА НИМ.

– И ты туда же! – рявкнула Эстер. – Ради всех богов, Шрайк, это же она тебя кастрировала! Ну взяли ее в рабство, тебе-то что?

В бронированном черепе Шрайка что-то зажужжало и защелкало. Тео подумал, что это, наверное, мысли гудят у Сталкера в мозгу.

– ЕСЛИ Я ЕЕ НАЙДУ, МОЖЕТ БЫТЬ, ОНА РАССКАЖЕТ, ПОЧЕМУ ТАК ОБОШЛАСЬ СО МНОЙ. МОЖНО ПОЕХАТЬ НА СЕВЕР, ПРОДАТЬ ПЕСКОХОД И КУПИТЬ ДИРИЖАБЛЬ. У НАПСТЕРА ВАРЛИ КОРАБЛИК ТИХОХОДНЫЙ, ДВИГАТЕЛИ «УИДМЕРПУЛ[16] -ДВЕНАДЦАТЬ» МАЛОМОЩНЫЕ. МЫ ЕЩЕ МОЖЕМ ЕГО ДОГНАТЬ.

Эстер отвернулась, пиная ногой планширь. Она казалась лет на десять старше своих тридцати с небольшим и страшно усталой. Тео стало ее жаль. Хотелось подойти и обнять, да только вряд ли ей бы это понравилось. Тео покосился на Шрайка, но Сталкер, видимо, уже сказал все, что хотел.

– Миссис Нэтсуорти, – заговорил Тео. – Не только с доктором Зеро беда, в опасности еще много людей. От нее зависит, что будет с перемирием. Кто знает, что сделает генерал Нага, если она не вернется? Он ее любит.

– Ну и дурак, – буркнула Эстер. – Не надо никого любить, от этого только неприятности одни. Плевать мне на твое перемирие! И на генерала Нагу плевать, и на жену его.

Она спрыгнула на песок и пошла прочь от корабля, подбирая сухие сучья акации для костра. Не оборачиваясь, она знала, что Шрайк и Тео смотрят ей вслед. На нее напала дрожь, стало зябко, несмотря на жару, как будто у нее температура, но Эстер знала, что дело совсем не в том.

Когда она осталась вдвоем со Шрайком, то сперва перепугалась до смерти. Она помнила его вурдалаческие планы на свой счет и думала, что он ее тут же и прикончит. Но оказалось, что убивать он больше не может или не хочет, и тогда она решила, что со Шрайком ей будет лучше всего. Разве не Шрайк спас ее много лет назад, когда родной отец постарался ее убить? Шрайк заботился о ней, маленькой, задолго до того, как она встретила Тома. Теперь ее жизнь с Томом закончилась, и они снова встретились со Шрайком. В этом было что-то правильное.

Приятно к тому же, когда есть с кем поговорить. За месяцы, проведенные в пустыне, она рассказала ему много такого, о чем не рассказывала никогда и никому. Рассказала о своей первой встрече с Томом и как влюбилась в него, о «Дженни Ганивер», о Рен. И как она предала Анкоридж, как убила Петра Масгарда, как оттолкнула собственную дочь.

Шрайк не судил ее, как сделал бы человек. Он терпеливо слушал, и только. Эстер казалось, что, когда она расскажет ему все, сможет наконец забыть свою прежнюю жизнь. Станет чистым листом, как песок и красные скалы, и воспоминания больше не будут ее мучить.

И вдруг на нее свалился этот мальчик – так дождь падает на песок, и под иссохшей поверхностью пустыни пробуждаются самые разные твари. Например, надежда. Крохотные мечты. Она старалась, но не могла помешать им расти. Тео переписывается с Томом и Рен и когда-нибудь, может, расскажет им, как встретил Эстер среди песчаного моря. Ей нравилось думать, что он скажет им о ней что-то хорошее. Где-нибудь в далекой гавани ее муж и дочка узнают, что она хоть раз сделала что-то хорошее, и это уравновесит все плохое.

Она повернула назад, к пескоходу, с охапкой хвороста в руках.

– Ладно, старый ты Сталкер, – сказала Эстер, подойдя ближе. – Ладно, раз так. Продадим это дряхлое корыто и купим себе дирижабль.

Рен поколебалась немного и аккуратно вывела подпись:

Она приложила к письму промокашку, начала было перечитывать, но поняла, что, как обычно, струсит и скомкает листок. Она быстро сложила письмо и сунула его в конверт.

Несколькими днями раньше, когда Рен изучала цены в витрине фотографа на Небесной Бирже Мурнау, к ней подошел приятель профессора Пеннирояла, журналист Сэмпфорд Спайни, и предложил бесплатно ее сфотографировать. Ее усадили на солнышке у причала, и фотограф мисс Кропоткин сделала полдюжины снимков, а Спайни развлекал Рен светской беседой и с интересом слушал ее рассказы о приключениях в Брайтоне. Рен старалась не обвинять Пеннирояла во вранье, хотя Спайни все-таки несколько раз поймал ее на противоречиях с версией профессора.