– Мы сделали правильную ставку. Наше состояние увеличивается с молниеносной быстротой. Люди хотят зрелищ больше, чем хлеба! – воскликнул он. – Мы затеяли прибыльное дельце, Терезия. Я уже распорядился заказать дополнительную партию билетов.

– Это дело не только прибыльное, но и увлекательное, милый, – Терезия прильнула к мужу. – Знаешь, какая мысль пришла мне в голову?

– Мудрой женщине может прийти только мудрая мысль, – сказал он, целуя ее.

– Мы можем устраивать в нашем зимнем саду музыкальные вечера. Мы назовем их королевские встречи у Терезии Бомбель! – заявила она.

– О-о-о-о, – протянул банкир. – Терезия, это прекрасная идея. Это будет наше с тобой детище. Вся прибыль достанется нам. Мы учтем все промахи, которые совершит граф, и сделаем нечто феерическое. Мы сотрем в порошок этого Монтенуово…

– Нет, Рудольф, нам не нужно этого делать, – Терезия вытянула вперед губки. – Пусть граф живет и здравствует. Пусть он будет нашим конкурентом. Это заставит нас быть всегда впереди, добавит куража. Ну, разве я не молодец? Подумай, сколько стоит такая идея?

– Ах, ты лиса, – он погрозил ей пальцем. Достал кошелек. – Передаю свое состояние в надежные руки. Надеюсь, наше новое предприятие будет еще более прибыльным, чем это.

– Я в этом не сомневаюсь, Рудольф, – она поднялась. – Ты же знаешь, что я никогда не останавливаюсь даже перед закрытыми дверями.

– За это я тебя и люблю, Терезия Бомбель…

… В день открытия галереи на ру Рояль было настоящее столпотворение. Экипажи подъезжали и отъезжали, люди выстроились в длинную очередь, которая заканчивалась, где-то за горизонтом. Госпожа Бомбель, одетая в новое платье из венских кружев, наконец-то почувствовала себя королевой. Она гордилась тем, что это уже не балаганное шутовство ежегодного карнавала, а настоящий триумф в ее доме на ру Рояль.

Перезвон колокольчиков возвестил об открытии галереи. Слуги распахнули двери. Первые тридцать гостей вошли в зимний сад Терезии. Дамам преподнесли ледяное вино, а господам – ром из кладовых графа Монтенуово. Гости рассматривали картины, делились впечатлениями. Пианист, сидящий за роялем, негромко наигрывал музыкальные композиции, выбранные хозяйкой специально для сегодняшнего дня. Его игра добавляла таинственности в обстановку, созданную в зимнем саду.

Матиас, одетый в белоснежную рубаху с кружевным воротником и манжетами, выглядывающими из-под рукавов фрака, казался сказочным принцем, явившимся на праздник из прошлого столетия. Он стоял в стороне и наблюдал за гостями со снисходительной полуулыбкой.

Вошедший в галерею Ферстель, направился к нему с возгласом:

– Так вот где вы теперь расписываете потолки!

Все разом обернулись. Картины гостей больше не интересовали. Теперь главным действующим лицом стал плантатор. А он именно этого и хотел. Он подошел к Матиасу, пожал ему руку, по-отечески похлопал по плечу.

– Хвалю, хвалю. Прекрасный выбор…

– Я больше не расписываю потолки, господин Ферстель, – сказал Матиас. – Я пишу на заказ портреты и пейзажи.

– Конечно. У вас бесспорный талант, Анджалеоне. Я должен был догадаться об этом, когда вы работали у меня. Жаль только, что мой портрет сюда нельзя принести…

– Ваш портрет здесь, господин Ферстель, – Матиас улыбнулся. – Взгляните вон туда.

Все гости повернули головы. Возглас одобрения прокатился по саду. Сходство портрета с оригиналом было поразительным. Одетый в мантию Ферстель, напоминал императора Франции Наполеона.

– Рада вас видеть, – пропела Терезия, подойдя к нему. В приятных хлопотах она совсем забыла про плантатора. Но вот он здесь, и затухший, казалось, пожар вспыхнул с новой силой.

– Вы – само очарование, госпожа Терезия, – проговорил Ферстель, целуя ее руку.

Он задержал ее чуть дольше, сжал чуть крепче, поцеловал по-особенному. У Терезии закружилась голова. Еще миг, и она бросится в его объятия.

– Прекратите, – шепнула она, убрав руку.

– Господа, позвольте обратить ваше внимание на наряд нашей королевы. Эти кружева, сотканные для Жозефины – первой жены Наполеона, привезли из Парижа сюда специально для того, чтобы госпожа Бомбель стала законодательницей моды, – Ферстель решил действовать, чтобы не упустить Терезию из своего капкана.

– Вы переигрываете, – фыркнула она.

– Что делать, я собой не владею, я сгораю от страсти, мадам…

– Не заметно, – она развернулась, пошла к сцене.

Пианист заиграл громче. Публика зааплодировала.

– Господа и дамы, пришло время представить вам молодого, одаренного, создателя этих прекрасных картин, – протянула Матиасу руку. – Художник Анджалеоне! Все картины, которые выставлены в галерее, продаются. Предлагаю делать ставки.

– Я покупаю свой портрет, – Ферстель вышел вперед. – Назовите цену, госпожа Терезия.

Он выписал чек, пошел снимать картину. Терезия остановила его.

– Не спешите, господин Ферстель. Пусть картина останется на месте. Через неделю, когда выставка закроется, я сама лично прослежу, чтобы портрет упаковали и доставили вам. Пожалуйста, напишите свой адрес на пригласительном билете.

– С удовольствием, госпожа Бомбель, – он взял перо, написал адрес, думая о том, что от Терезии можно ждать любых сюрпризов. Она придумала прекрасный повод для их новой встречи. Он тоже должен будет подготовиться.

– Госпожа Терезия, а почему нет вашего портрета? – спросил кто-то из гостей.

– Он есть, – ответили откуда-то сверху.

Люди подняли головы и увидели на балконе незнакомца, не только одетого так же, как Матиас Анджалеоне, но и внешне очень похожего на него.

– Потомок конкистадоров граф Монтенуово, господа, – сказала Терезия, победоносно. – Рому из клановых графа более ста лет, – возглас одобрения. – А нашей дружбе, чуть меньше. Но, несмотря на это, она крепка, как этот терпкий, пьянящий напиток. Слушаем вас, граф.

– Мы благодарим всех, кто пришел сегодня в галерею. Надеемся, вы получили наслаждение не только от рома, но и от картин, представленных здесь, – аплодисменты и возгласы одобрения подтвердили его слова. – Мы благодарим Рудольфа и Терезию Бомбель за предоставленную возможность познакомиться с вами и продемонстрировать вам свое мастерство. В знак признательности мы дарим семье Бомбель скромный подарок.

Пианист заиграл громче. Вниз поплыло полотно, завернутое холстом. Матиас принял его, поставил на мольберт. Публика затаила дыхание. Терезия, терзаемая любопытством, подошла к портрету. Едва она протянула руку, ткань, скрывавшая картину, взлетела вверх, словно огромная серая птица.

– Ах! – вскрикнули разом все дамы.

– М-да, – вторил им мужской хор.

С портрета, обрамленного золотой рамой, на гостей смотрела Терезия Бомбель. Никто не верил, что это не зеркало, таким поразительным было сходство. Единственное отличие состояло в короне Жозефины, которой у госпожи Терезии не было.