Анджей Сикорски явился на вызов генерала буквально через десять минут. Ему недавно исполнилось сорок пять лет, он был серьезным богословом и талантливым исполнителем, подающим большие надежды. Внешне он был полная противоположность своему генералу. Ян Петер был высок, худощав, с резкими, крупными чертами лица: мясистым носом, тяжелой челюстью, выдающимися скулами, высоким лбом с тяжелыми надбровными дугами, и очень внимательными глубоко посаженными глазами. С этим обликом гармонировали большие руки с грубыми пальцами и большие ступни ног. Анджей же был типичным польским аристократом с тонкими чертами лица, невысокого роста, с намечающимся брюшком и яркими голубыми глазами в чуть выпученных глазницах. Его голову покрывала густая светлая шевелюра, а вот Бекс был почти лыс. Он был уже профессом (действительным членом ордена) и адмонитором при генерале (негласным контролером со стороны папы). Остановившись напротив кресла высокого (в прямом смысле этого слова) начальства, Анджей склонил голову, выражая готовность выслушать указания генерала. Но начало разговора заставило его вздрогнуть.

–Знаете, почему я выбрал для резиденции именно Фьезоле, сын мой?– прозвучал вопрос, на который тут же последовал и ответ.– Тут самый здоровый климат в этой стране: горы закрывают от непогоды, а в дождливые времена вода не задерживается на склонах холма, стекая в болотистые низины, в которых люди болеют и умирают так быстро… Я уже очень стар, болезни мешают работать мне даже здесь, в целебном климате Фьезоле, и потому вынужден искать преемника, который в недалеком будущем возьмет на себя груз ответственности за то дело, которому посвятил себя орден.

Произнеся эту небольшую речь, генерал замолчал. Анджей так же молчаливо ждал продолжения беседы. Правда, пауза длилась недолго, казалось, Бекс обдумывал какую-то мысль, после чего произнес:

–Вы знакомы с ситуацией в России, брат мой? Как вы ее оцениваете?

–В Российской империи наступает период нестабильности. По закону наследовать престол должен малолетний внук императора, но тут возникает вопрос с регентством, а это, несомненно, вызовет ослабление государства. Вполне возможно, что корону Российской империи водрузят на кого-то из живых братьев императора или даже на принцессу Эдинбургскую…

–Последнее весьма благоприятно было бы для британской короны, а для святого престола?

–Я считаю, брат Петер, что последний вариант наименее вероятен. Проанглийская партия в России достаточно влиятельна, но не готова взять власть, за ней нет вооруженной силы.

–Да, в наше время мушкет рождает власть, брат Анджей. Вам лично эта ситуация ничего не напоминает?

И генерал Бекс пристально стал рассматривать лицо совершенно безмятежного собеседника.

–Сия ситуация схожа с династическим кризисом Смутных времен, когда на трон Московии претендовали в том числе и католические монархи. А появление кесаря Дмитрия тогда было крайне удачным событием в плане ослабления государства схизматиков.

–Интересно… Скажите, у покойного императора была любовница… и даже дети…

–Вы совершенно правы, брат Петер. Екатерина Долгорукова. Она фаворитка императора последние четырнадцать лет и родила ему четырех детей, сыну Георгу сейчас семь лет. По слухам, император хотел после смерти супруги, которая должна была произойти со дня на день, сочетаться с фавориткой браком и добиться признания ее детей…

–Вот как… А сама Екатерина? Что вы можете сказать про нее?

–Она не амбициозна, умна, скромна и старается не выпячивать свою связь– за нее все это делал император, ее покои в Зимнем дворце располагались сразу над покоями покойной императрицы.

–Вот как? Интересная деталь!

–В момент взрыва ее с детьми не было во дворце, семья императора съехалась для оглашения завещания императрицы, она хотела объявить его лично. Поэтому княжну Юрьеву удалили под благовидным предлогом из дворца.

–Она еще и удачлива…

В словах генерала ордена прозвучала нескрываемая ирония.

–И она умеет пользоваться моментом, но никаких шансов ни для нее, ни для Георга…

–А если такой шанс возникнет? Что скажете, брат Анджей?

–Для нас еще большее ослабление империи было бы на руку, возможно, удалось бы восстановить позиции ордена, если постараться, но… Разве что если бы появилось завещание императора, в котором он признает Георга своим ребенком и назначает его наследником при регентстве самой Екатерины, в случае своей смерти, то… жаль, что Мария Александровна была жива и нельзя составить свидетельство о венчании…

–Интересная мысль, брат Анджей… поработайте над этим вопросом. Пусть варварская империя и не станет столь же слабой, как Московия в старые времена, но подумайте над этим вопросом. Хочу возложить тяжесть дел в России на ваши плечи, брат, мне нужны талантливые помощники. Надеюсь, что вы не разочаруете меня и наших братьев. Тем более что в средствах вы не будете ограничены.

Ну что же, если у брата Анджея что-то получится, хорошо, присмотрюсь к нему получше, все-таки замену себе надо искать, если же нет– ничего страшного, есть еще этот швейцарец, брат Антон Андерледи[34], посмотрим, кто из них двоих сможет встать у руля ордена Иисуса. И генерал Бекс поднялся из кресла, направившись к небольшому алтарю, у которого преклонил колени и стал горячо молиться Господу, за этим занятием мы оставим почтенного старца и покинем прекрасный Фьезоле.

Санкт-Петербург. 4августа 1878 года

Генри Фиппс

Генри Фиппс предпочитал, чтобы в этой стране его называли вторым именем: Константин. Небольшая аристократическая прихоть, кроме того, сие было привычно слуху местных варваров, так что, когда его окликали таким образом, никто особенно не реагировал. Сегодня он откровенно наплевал на свои служебные обязанности. У него для этого была тысяча причин, но достаточно было и одной: ему нужно было стопроцентное алиби. Вот уже пять лет он третий секретарь посольства в России. И к последним событиям он не должен иметь малейшего отношения. Будучи посвященным почти во все секреты противостояния Британской и Российской империй, Генри был не просто в курсе приговора, вынесенного императору Александру II, он оказался тем человеком, который отвечал за то, чтобы заговор удался. Фиппс, как джентльмен с фантазией, послал весточку в Лондон, после чего его куратор, обучивший непростому ремеслу шпиона и saboteur[35], сумел сделать так, чтобы покушения дилетантов на русского императора на время прекратились: надо было, чтобы охрана потеряла бдительность, но, прибыв в Санкт-Петербург, Генри очень быстро понял, что всё не так просто. Потапов, а потом Мезенцов как шефы жандармов оказались на достаточной высоте, предпринимая действенные меры по подавлению революционного движения в России. Тогда было решено задействовать либеральную партию, в составе которой были весьма влиятельные англофилы, и, кроме того, она имела серьезный вес при дворе. Они принялись «ущемлять» жандармский произвол, а либеральная пресса стала активно создавать негативный образ цепного пса– душителя свобод.