Между тем месяц спустя после первой биткойн-конференции группы протестующих захватили деловые кварталы Манхэттена и положили начало движению, впоследствии ставшему известным как Occupy Wall Street. Формирование этого движения было спровоцировано решением правительства в пору кризиса поддержать крупные банки невзирая на нужды населения. Биткойн-форум был заполнен рассказами о посещениях Зукотти-парка и других лагерей “оккупантов” в США с целью рассказать им о том, какую роль могла бы сыграть децентрализованная валюта в процессе низвержения банковской системы. Люди, присутствовавшие на биткойн-конференции в Нью-Йорке, пришли в Зукотти-парк с брошюрами и карточками с кратким изложением концепции Биткойна. Несколько отделений движения начали принимать пожертвования в биткойнах почти сразу же. Антикорпоративная направленность движения Occupy получила еще больший отклик в европейском криптосообществе, где либертарианцы не имели такой сильной поддержки. Анархистский бар Room77 в хипстерском районе Берлина стал одним из первых мест в Европе, где принимали биткойны, и потому стал привычным местом встреч европейских биткойн-разработчиков, работавших с Гэвином Андресеном.

Различные социальные группы, среди которых Биткойн снискал себе поддержку, по-разному представляли себе будущее, к которому они стремились. Многие участники Free State Project и сторонники Рона Пола видели основную проблему в чрезмерном усилении правительства и его воздействии на общество с целью сделать большинство населения зависимым от бюджетных выплат и прочих государственных подачек, не способным позаботиться о себе самостоятельно. В то же время участники Occupy Wall Street чаще готовы были мириться с усилением правительства до тех пор, пока оно выражало “интересы народа”, а не работало в пользу банков и крупных корпораций.

Однако в разгар финансового кризиса и войны в Ираке члены этих таких разных политических групп сошлись в стремлении отнять власть и ресурсы у правящей элиты и вернуть их обществу. И Occupy Wall Street, и Free State Project демонстративно не признавали единоличных лидеров, вместо этого изобретая новые распределенные структуры управления.

Политолог Марк Лилла описал события, развернувшиеся после начала финансового кризиса, как начало эпохи либертарианства, для которой будут характерны такие ценности, как “неприкосновенность личности, главенство свободы, недоверие к органам власти, толерантность к людям”.

Этих принципов, по словам Лиллы, оказалось достаточно, чтобы примирить между собой американских ультраправых фундаменталистов, сторонников местного самоуправления, европейских и латиноамериканских анархистов, проповедников демократии, непримиримых борцов за гражданские свободы, защитников прав человека, сторонников неолиберального развития, отъявленных хакеров, фанатов оружия, деятелей порнобизнеса и независимых экономистов.

Помимо Биткойна, в основе этой новой политической коалиции лежало несколько принципов, суть которых сводилась к тому, чтобы передать власть в руки людей, которые будут применять эту технологию, избавившись от дорогостоящих посредников и назойливых бюрократов. Далеко не все сторонники Биткойна позитивно восприняли политизацию технологии, в особенности разработчики. Гэвин в целом разделял идеи либертарианцев, но считал неравенство реальной проблемой. Кое-кому выпал счастливый билет: в виде хорошего образовании, благополучной семьи и так далее. Именно эти люди, обладающие изначальными преимуществами, имеют лучший шанс, если правительство вдруг потеряет реальную власть. Кроме того, он считал, что политические прения почти всегда только разобщают людей. Джед Маккалеб между тем публично отчитал членов биткойн-сообщества за “либертарианские бредни в духе того, что биткойн вытеснит все остальные валюты и достигнет мирового доминирования”.

“Это только отвращает людей, – сказал он. – Все, что им надо знать, – это то, что биткойны – лучшее средство онлайн-покупок, чем традиционные платежи”.

Однако именно те люди, которые не прислушивались к предостережениям Маккалеба, и придали дополнительный импульс Биткойну в то время, когда все остальное работало против него. Один только Роджер Вер скупил десятки тысяч монет в 2011 году, когда их стоимость падала, единолично помогая цене найти дно (и заодно сколотив основу для своего будущего состояния). Как шутил Эрик, надо было быть полным идиотом, чтобы вкладываться в такую экспериментальную технологию, как Биткойн, если только у тебя нет других мотивов, кроме экономического.

“Кто, черт возьми, станет вкладывать реальные деньги в такую сумасшедшую идею? – говорил Эрик с самоиронией, нехарактерной для убежденного борца за идеологию. – Для того чтобы сделать это, у вас должен быть другой мотив”.

Более того, в момент, когда политическая идеология стала центральной темой общественных прений, принципы, ассоциировавшиеся с Биткойном, помогли ему завоевать популярность и стать символом нарождающейся новой политической парадигмы.

* * *

Идеологическая подоплека Биткойна помогла ему завоевать новых последователей, но растущее число пользователей сети представляло собой настоящую проверку реальностью для больших идей, лежащих в основе Биткойна. И далеко не всегда эти идеи могли выдержать эту проверку, опровергнув светлые надежды приверженцев идеологии.

Биткойн преуспел в осуществлении важной цели – вернуть пользователям контроль над их собственными деньгами, убрав необходимость банка или другого посредника для осуществления транзакций. Однако, учитывая то, сколько денег пользователи держали на Mt.Gox и MyBitcoin, можно было предположить, что даже среди небольшой группы людей, отдавших предпочтение Биткойну, большинство не желало нести полной ответственности за собственные финансы. Даже самые рьяные сторонники децентрализации, которую предлагал Биткойн, вроде Роджера Вера, все равно доверили свои деньги Mt.Gox и MyBitcoin вместо того, чтобы хранить их на собственных адресах. И им приходилось платить за это – ценой утраченных и украденных монет. В свете этих событий стал актуальным вопрос “Действительно ли люди так уж сильно стремятся к благам децентрализации и готовы воспользоваться ими?” Вполне вероятно, что пользователи доверяли системе Биткойн и коду, лежащему в его основе, но не доверяли самим себе, вернее, свой способности использовать код должным образом. Именно по этой причине они прибегали к услугам сторонних экспертов – чтобы защитить свои деньги и обеспечить удобный доступ к активам.

Вместе с тем сервисы, снискавшие популярность в рамках биткойн-сообщества, собственным примером демонстрировали причины, по которым правительство и централизованные структуры обрели такие колоссальные полномочия. Когда люди доверяют свои деньги финансовым организациям, как правило, им не достает критичности в суждениях или времени, чтобы здраво оценить работу этих структур. В большинстве случаев требуется объединение сил и ресурсов, чтобы удостовериться, что их банки и биржи работают как надо. По тем же причинам правительством была создана Федеральная корпорация по страхованию депозитов, гарантирующая безопасность банковских вкладов, и другие контролирующие инстанции – чтобы предотвратить нецелевое использование денег вкладчиков.