Роберт, так Роберт, — пожав плечами, Рогова распрягла и отпустила «пастись», между прочим, сытого «котозавра», так как там же, где был приобретен столь нетипичный здесь представитель пернатых, в изобилии имелись и вполне тривиальные, но изрядно питательные при этом индюки, поэтому Барсик сейчас, напрочь игнорируя что гуся, что лебедя, развалился себе под излюбленным кустом и уже, похоже, дрых. — Вы только втроём? Где остальные? Что на ужин?

— Ну как это втроём! А я? — возмутилась Киреева младшая у пруда, тут же прекратив сюсюкаться с белым красавцем, уже с достоинством принимавшим восхищение в свой адрес.

— Прости, милая, конечно же вчетвером! — повинилась Рогова.

— То-то же! А на ужин у нас сегодня — что-то особенное! — торжествуя, милостиво простила явно что-то задумавшая егоза. — Тоша, Тоша, иди ко мне, мой хороший!

— Э-эм... Ну тоже ничё так, — промолвила Рогова, озадаченным взглядом проводив девочку, которая погналась за определенно что-то понявшим гусем. — Так где остальные?

— Гаус — на пробежке. Мама Соня — как всегда, — ответила Прекрасова.

— И куда она эти фуры гоняет? — прервав возникшую паузу, озадаченно пробормотала Сомова. — Ведь второй уж склад арендует. А поначалу, вспомните, сюда свозила эти вот тонны мыла и гвоздей.

— Ну там, вообще-то, ещё ткани были, некоторые стройматериалы, кажись посевной материал с удобрениями. Но в основном, конечно, всякие там инструменты, причем ручные. Хотя и электрических вроде бы чутка имелось. Не зря же тот здоровенный генератор и цистерна горючки... эм, промелькнули ещё в первый день, — уточнила Прекрасова.

— А я что-то про ветрогенератор слышала, — решительно отодвинув пирожные, припомнила Котова.

— Странно все это, не правда ли? — снова загадочно... откусила от яблока Сомова.

— Воздержусь от предположений вслух, — вздохнув, заключила Прекрасова.

— А она что, такая богатая? — на этот раз затянувшуюся паузу прервала Рогова, которая, недавно потратив энергию, теперь вот приняла эстафету по поглощению калорийных сладостей. — Силин, мне казалось, из относительно скромной семьи.

— Ей же Слава карточку свою дал! — напомнила Котова, которой уже дурно, если честно, было от вида всего этого кремового безобразия. — Вот с неё, походу, и оплачивает все эти, хм, странности.

— Ну да, ну да, а то ж он у нас прям Рокфеллер, — не умолчала Сомова, продолжив с ещё большим сарказмом. — Ага, по-любасу заработал у «щедрого» НСБ столько, что там хватило на два, блин, склада с... гвоздями, в общем.

— Так она свои тратит? Чёт не пойму. Или Слава у нас, и вправду, подпольный олигарх? — продолжила недоумевать Рогова, воззрившись на рыжую, давнюю подругу самого юноши и вообще неплохо знавшую его семью. — Так может он, с этой своей магией, взял и золотохранилище какое-нибудь(прикрыв рукой рот) ломанул?

— Ага, Форт-Нокс, блин. Придумала ж, — хрюкнула от смеха Сомова. — Софья Самуиловна — бухгалтер.

— И?

— В серьезной... эм, организации.

— Ну, и?

— Так это... накопила ж. Наверное.

— Блин, а они, в смысле коллеги её, таки не приедут сюда всем своим... э-э, трудовым коллективом, чтоб вернуть своё? — встрепенулась Прекрасова, которая так непрофессионально упустила этот момент.

— Да не-е, — отмахнулась Сомова. Но продолжила уже не так уверенно. — Точно нет. По-любому, нет. Нет(с сомнением). Нет же? Ведь так, Лен?

— Ой-вей, девочки. Похоже, мне и этой ночью поспать не суждено, — убегая переодеваться, чуть ли не простонала лейтенант Прекрасова.

Глава 8

Примерно тогда же, склад где-то в Воднинске.

— Вениамин Абрамович, я же сказала, что не намерена возвращаться. Все дела я уже передала Кларочке и... Я прошу вас, не начинайте снова, — вела разговор по телефону Софья Самуиловна Силина, шагая сейчас по удивительно пустому складу, где отчего-то ни души, когда как прибыла она сюда по звонку поставщика одного важного заказа, тем не менее всё же опаздывающего. В общем, и так полно непонятностей, а тут ещё и этот откровенно хитрозадый ловелас докучает, не давая связаться с недобросовестным партнером да прояснить ситуацию. — Веня, давайте начистоту, у вас был тысяча и один шанс развестись, но вы предпочли годами морочить мне голову. А тот единственный раз, когда я уступила вашей настойчивости, к слову, скорее обусловленной моим тогдашним состоянием на том злосчастном корпоративе, так вот, это определенно было ошибкой. Причем, время это, как видите, в итоге подтвердило. Давайте, в конце концов, будем вести себя как взрослые люди, коими и являемся, да расстанемся добрыми приятеля... Прошу вас, не кричите, вам не идёт. Я, как и сказала, не хочу этих дрязг и желаю лишь благополучно закончить наши, какие бы то ни было, отношения. Вы верно расслышали. То и имею ввиду! И да, про истинную причину заинтересованности вас во мне, а точнее про те самые ваши счета, ну вы поняли, я, уж так и быть, промолчу. Как, впрочем, и в дальнейшем намеренна молчать, так что... Ой, я вас умоляю, не нужно этих пошлых угроз. Я ещё Даву(многозначительно) в своё время разгрызла, тщательно пережевала и, уж простите, успешно переварила, а вы таки куда менее, эм, жесткий. Всего хорошего, господин Иванов, — а «повесив трубку», видно, что раздраженная Силина продолжила уже не так сдержанно и куда эмоциональнее. — Вот же ж гнусь, по-любому ведь пакость устроит. И куда(вздохнув) твои глаза, Софочка, смотрели тогда. Жадность? Отсутствие мужика? Неважно, короче. Так, надо наконец «прапора» набрать. Где, крейсер ему в бухту, мои «фейерверки», почему не везёт последнюю партию, жадный чёрт? Одних «бенгальских огней» нам ведь будет мало и... Что такое, сбросил? Ну ещё наберем, делов-то. Абонент — не абонент? Вот же ж су... Абрамыч, тварь, неужто он уже?

А в это время в припаркованном неподалеку бусике происходил занятный телефонный разговор:

— Да, Абрамыч, слушаю. Да, она одна сейчас. Да точно, тебе говорю, без свидетелей. Так в том самом складе, где ж ещё-то? А? Ага, понял. Слышь, это, а точно она, ну, как только войдем, то уже будет готова к погрузке? Не возникнет там никаких сложностей? Ну раз гарантируешь, то Ок. А? Да. Всё сделаем по-красоте, не кипишуй. Главное, чтоб твой план сработал, как следует. Ага, всё, давай, — а завершив разговор, короткостриженный крепыш, совсем недавно ставший подданным Белого княжества, обратился к тройке попутчиков. — Слышь, Ровный, там это, тётке одной плохо