Егорша пару раз приложил рыцаря в нагрудные латы и по ногам, но пока безуспешно. Доспех был хорошо сработан искусным мастером. Это сразу было видно. Да и оружие было необычное для рыцарей. Глядя на свистевшую над ним булаву, Егорша подумал, что перед ним наверняка какой-то епископ. Ведь булава – излюбленное оружие епископов, которым господь запрещает проливать кровь. Не в силах бороться с природной страстью убивать, воинствующие епископы взяли на вооружение булаву, которой можно было превратить противника в отбивную, переломав ему все кости и лишить жизни, даже не проливая крови. И сейчас это гуманное оружие угрожало Егорше и уже порядком ему поднадоело.

Изловчившись, он отпрыгнул поближе к деревянной машине с блоками и веревками. Судя по всему, она предназначалась для поднятия каких-то тяжестей. У командира спецназовцев возникла идея. Тевтонец, преследуя его, нанес удар, но Егорша увернулся и, рука епископа, разломав несколько деревянных блоков, запуталась в веревках. Егорша выбил у епископа щит, ударил по ногам и тевтонец завалился навзничь, выронив свое смертоносное оружие. Сдернув с него шлем, Егорша увидел искаженное злобой лицо белобрысого немца. Епископ попытался подняться, но удар по голове выключил его сознание.

Егорша даже не попытался его заколоть. Вместо этого он приказал:

– Сбросьте этого гада в колодец.

Уцелевшие после схватки ратники подтащили бездыханного тевтонца к колодцу и, перевалив через край, сбросили вниз. Колодец оказался глубоким, глухой удар раздался только через несколько мгновений.

А пожар разгорелся не на шутку – искры уже вырывались наружу через бойницы и пролом. Егорша приказал своим людям.

– Вы двое, сбегайте вниз, проверьте что там.

Вернувшись, они доложили, что там выход во двор, но рядом никого нет. Дальше они не сунулись.

– Хорошо, – сказал Егорша, отдышавшись после поединка с епископом, и глядя на огонь, который уже перекинулся на деревянную конструкцию, прислушался, – Тихо. Видать у Григория камни закончились. Здесь нам оставаться нельзя, сгорим. Да и заметят скоро, если уже не засекли. А потому идем на главные ворота. Подмогнем Григорию.

У Забубенного в этот момент действительно закончились камни. Он смотрел на пожар, разгоравшийся в угловой башне, и думал о том, что все пошло не совсем так, как рассчитывали черниговцы. Огонь горел ярко и был отлично виден на фоне почерневшего небосвода. Ворота он почти проломил, в них уже виднелись бреши, но нужна была еще пара попаданий, а камни закончились. Григорий кликнул обслугу орудия и снова отправил их искать булыжники в темноте. Обстрел временно прекратился.

В наступившей тишине Григорий неожиданно услышал звон скрестившихся мечей и крики, раздававшиеся из надвратных башен. Подозревая кое-что, он кликнул монгольских нукеров с луками, приказав:

– А ну, подсветите мне ворота, не видать ничего.

Пять горящих стрел пронеслись над башнями, ненадолго осветив их. Но этого было достаточно – Григорий заметил, что в башнях идет бой. Это черниговцы, которых там никто не ждал, неожиданно напали на охрану ворот. Бой был жестоким и коротким. Внезапность сделала свое дело. Раздался лязг цепей и скоро, на глазах изумленного механика, измочаленный мост рухнул вниз, опустившись на ров, а сильно поврежденные, но не полностью разбитые ворота замка с грохотом раскрылись сами собой. В воротах появился Егорша с факелом в руках и помахал им над головой, призывая в атаку.

Еще не веря в неожиданную победу, Забубенный послал нукера в штаб с донесением. И почти мгновенно сотня монгольских всадников пронеслась мимо позиции камнеметчиков. Григорию примерещилось, что атакой командовал сам Каюк. Ночным вихрем монголы ворвались в открытые ворота и рассеялись по двору замка, быстро уничтожив единичных защитников, еще пытавшихся сопротивляться.

Остальные, увидев, что первая линия обороны пала, укрылись в цитадели. И как ни старался Каюк пробиться, сквозь закрытые ворота его конники проходить не умели. Замок почти пал, но королева была все еще недосягаема. И он в ярости хлестал плеткой своего коня.

Последний оплот венгров и тевтонцев выглядел внушительно, – высокие стены, бойницы по верхнему краю, а широкая плоская крыша здания была превращена в площадку для арбалетчиков, которые сейчас пускали редкие стрелы по кружившим по двору монгольским всадникам. Венчала все большая квадратная башня, где, по предположению Забубенного, и находилась сама королева.

Григорий, проникший в крепость с остатками своих камнеметчиков, решил, что осажденных осталась и вовсе горстка. Арбалетный обстрел велся вяло – жалкая попытка показать, что еще хоть кто-то остался в живых оттянуть время нового штурма. Но Каюк не хотел ждать. Он велел подтащить готовый таран и скоро монголы стали долбить ворота, нанося по ним размеренные удары. Каюк вызвал Григория и велел оставшимся черниговцам попытаться захватить цитадель. Придумать новую хитрость, не дожидаясь рассвета.

В сомнениях осматривал механик массивные стены и думал о том, что для новой бомбардировки у него нет ни камней, ни времени. Да и вести ее придется наобум, не видя цели, ведь о том, чтобы втащить орудие во двор не было и речи. Хотя, скорее всего, оно и не понадобится. Надо немного подождать, монголы со своим тараном рано или поздно раздолбают эти ворота.

– Что думаешь делать? – спросил, прячась от арбалетчиков за углом разрушенной конюшни, Забубенный у Егорши, который тяжело дышал после нескольких непрерывных схваток, из которых он вышел победившим, но изрядно потрепанным.

– А что делать, – рассудил Егорша, – надо так надо. Такая работенка у нас. Чего зря ждать.

Собрав пятерых оставшихся в живых ратников и обвешавшись веревками, он исчез в темноте, направившись в дальний конец стены, к которому примыкала еще одна массивная постройка неизвестного назначения. И очень скоро Забубенный услышал шум схватки на верхней площадке цитадели. Один за другим вниз рухнули четыре воина в тевтонских плащах, разбросав по двору мечи, щиты и арбалеты. Крики, доносившиеся оттуда, не заглушали даже удары тарана. Видно, тевтонцы понимали, что это их последняя схватка и бились насмерть. Но черниговцы дрались лучше.

И, по прошествии малого времени, Григорий услыхал стук в ворота уже с другой стороны. Монголы тоже его услыхали и прекратили долбить ворота, которые вдруг с натужным скрипом отворились изнутри. На пороге стоял черниговский ратник с мечом в руках.

– Пусть свободен, – выдохнул он, опершись на окровавленный клинок.

Увидев свободный проход, пешие монголы бросили таран и устремились туда, размахивая оружием.

Через полчаса все было кончено. Спешившись и уничтожив последние очаги сопротивления в цитадели, монголы ворвались в главную башню. Забубенный бежал вместе с ними на острие атаки и успел зарубить еще одного венгра. Но когда, перебив последних рыцарей и открыв настежь двери на самом верхнем этаже, опьяненные кровью солдаты ворвались в королевскую спальню, атака сама собой захлебнулась.