И ответила сама себе: не такой, как сейчас. Но такой, каким он будет в будущем. И ради этой призрачной надежды я вынесу многое…

— Прошлое? — рявкнул мужчина за моей спиной. — Ты думаешь, что для меня это прошлое? Нет, Джейн, — припечатал Кэмерон, — я ничего не забыл и не собираюсь этого делать. И вот что я тебе скажу… если ты еще хоть раз попытаешься ко мне приблизиться, я заставлю тебя заплатить за каждую секунду из этих бесконечно долгих месяцев!

Слезы сразу высохли. Я аж поперхнулась виски от такой нелогичности.

— Извини, — откашлялась я, внутренне улыбаясь. Подошла к нему, заглянула в прищуренные синие глаза и предложила: — Отомсти мне!

— Почему ты не можешь перестать быть холодной бессердечной сукой? — отшатнулся от меня мужчина. Хорошо еще не перекрестил.

— Может, потому, — постучала я себя пальцем по губам, — что я — холодная бессердечная сука? И мне небезразличен ты?

— Будь ты проклята! — выругался Кэм, уверенно разворачиваясь на выход. Он направился к двери, заметно припадая на левую ногу.

— Я проклята с момента рождения! — крикнула я ему вслед.

Кэмерон, не оглядываясь, сделал странный жест рукой, я так и не поняла, что он значил — то ли «я знаю», то ли «пустое», а может, «я сам такой»? — после чего вышел.

А я осталась составлять свой адский план захвата.

Хочет он того или нет, но мы связаны. Ни он, ни я не можем отказаться от того, что происходило с нами. Только я об этом знаю, а он делает вид, что не знает, и пытается сопротивляться.

Я слабо улыбнулась лезущим в голову мыслям, допила свой виски и отправилась спать.

— Знаешь, дорогуша, — сообщил мне за завтраком нахохленный Гарри, — так можно и инфаркт заработать с таким обращением! — Он поправил воротник дизайнерской рубашки и возмущенно продолжил: — Я чуть не умер, когда открыл дверь и этот зверь практически налетел на меня с кулаками.

— Гарри, — укоризненно покачала я головой, помешивая кофе, — никто на тебя не налетал. Кэм просто посоветовал тебе не вмешиваться, а лучше всего покинуть это место. А твои эротические фантазии на тему доминирования когда-нибудь доведут тебя до беды.

— Это ты мне прорицаешь? — оживился Гарри, приходя в хорошее расположение духа.

— Это я тебе обещаю, — улыбнулась я. — И еще… найди мне телефон помощника сенатора Крэйвиса, его, кажется, зовут Джеймс Рискин.

— Кажется, — передразнил меня друг. — Неужели трудно запомнить имя человека, уже три месяца названивающего сюда в надежде услышать ангельский голосок дьявола во плоти и пригласить тебя на свидание, совершенно не опасаясь, что ты забодаешь его своими рогами и запинаешь копытами!

— Умеешь ты говорить красивые комплименты, — хихикнула я. — Так что по поводу номера телефона?

— Его и искать не надо, — пожал плечами Фуаррез, подливая себе и мне черный кофе. — Он в памяти входящих номеров; обозначен там как «симпатичный надоеда с неправильным уклоном».

— О! — подняла я брови, отыскивая указанный номер. — Так ты ревнуешь?

— Ничуть, — открестился Гарри. Признался: — Для меня он чересчур сладкий, боюсь заработать диабетическую кому. — И помедлив: — А тебе его не жалко?

— Нет, — мотнула я головой. — На его будущем наше единственное свидание никак не отразится. Наоборот, в чем-то поможет.

— Почему единственное? — полюбопытствовал друг. — Ты заранее уверена, что мальчик тебе не подойдет?

— Увидишь, — загадочно усмехнулась я. — И я уверена, что мальчик ко мне больше не подойдет. — Я набрала номер, защебетав в трубку: — Джеймс, это Ди. Как приятно вас слышать в субботнее утро! Поужинать? Нет, к сожалению, не могу… А вот пообедать… О! Прекрасно! Никогда не была в этом клубе. В три часа дня? Замечательно! — И отключилась.

— Скажи мне, дорогая, — озадаченно посмотрел на меня Гарри, — зачем создавать такие сложности?

— Потому что, — вымученно улыбнулась я, — мы с Кэмом еще не можем быть вместе. Время не пришло. Но у него должен появиться стимул, чтобы мне отомстить. Считай, я отвлекаю его от больших неприятностей. Или ревность, или смерть.

— Считаю, что ты мазохистка, — заметил мужчина, неодобрительно качая головой. — Все равно не понимаю, почему бы не пойти по пути наименьшего сопротивления и просто не объяснить возлюбленному свои побуждения и до чего-то не договориться мирным путем.

— Например? — подняла я брови. — Смоделируй развитие событий, пожалуйста.

— Ну-у-у, — задумался Фуаррез. — Например, ты встречаешься с ним сегодня и рассказываешь правду…

Я просчитала ситуацию и криво ухмыльнулась:

— И вечером этого же дня его зарежет грабитель на улице.

— Хорошо, — кивнул Гарри. И тут же поправился: — Вернее, это нехорошо. Я имел в виду… Ладно, — запутался он. — Тогда ты рассказываешь ему это завтра…

— Завтра, — напомнила я ему, — мне будет некому рассказывать. Я буду рыдать над его телом в морге.

— Но ты же ему ничего не расскажешь, — в недоумении уставился на меня мужчина, крутя свою чашку.

— А грабитель его все равно зарежет, — пожала я плечами. — И единственный способ это изменить — направить энергию Кэмерона в другое русло.

— М-да, — поразмыслил над моими словами Гарри. — Все еще запущенней, чем я думал. Ты точно мазохистка. — Тут его осенило: — Ты же не видишь его будущее. Как же ты можешь прогнозировать?

— Ты путаешь два понятия, — надула я губы. — Я не вижу его будущего со мной — оно скрыто от меня завесой. Но прекрасно различаю грозящую ему опасность, если, конечно, сильно сосредотачиваюсь и напрягаюсь. — Призналась: — И то не всегда, чаще через других.

— С ума сойти, — сделал вывод друг и внимательно на меня посмотрел, меняя тему: — В чем пойдешь на свой вынужденный обед?

— В костюме, — проказливо улыбнулась я. — Видишь ли, Гарри, в чем бы я сейчас ни появилась перед Кэмероном, это все равно будет воспринято как провокация, если, конечно, я не надену чадру и мешок из-под картошки. Так что моя одежда уже не важна. Важно, что он будет делать…

— В лучшем случае он тебя прибьет, — сделал прогноз Фуаррез. — В худшем — подаст в суд за преследование.

— Посмотрим, — оптимистично сказала я и поднялась из-за стола. — Пойду готовиться к встрече. Надеюсь, что всем понравится.

— Надейся, — разрешил мне Гарри. — Надежда — вещь эфемерная, ее в суд не потащишь.

Через несколько часов я входила в ресторан загородного гольф-клуба. На мне был светло-голубой шелковый костюм с узкой юбкой-карандаш до колена и приталенный пиджак почти без выреза, под который не требовалась блузка.

— Вы, как всегда, прекрасны, Джейн, — поспешил ко мне Джеймс, встречая у входа и целуя руку. Поинтересовался: — Я же могу называть вас Джейн?