Как только они остались одни, Исидора посмотрела в глаза отцу. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке.

– Папа, она ушла. – Исидора посмотрела на оборудование, какое-то время поддерживавшее жизнь в ее отце. Понимал ли он, что на этот раз Франциска буквально разбила ему сердце?

– Я люблю ее, – слабым голосом прошептал он. – Я должен дать нам еще один шанс.

Нет, не должен!

Она не может остаться в Мадриде и молча наблюдать, как ее родители снова сходятся и расходятся, причиняя друг другу боль, но и продолжать свою фальшивую помолвку она тоже не могла. Исидора покачала головой, думая о Рамоне. Она отказывалась давать еще один шанс мужчине, который никогда не полюбит ее.

* * *

Всю обратную дорогу в Париж Исидора была молчалива и задумчива. И Рамон не мог винить ее в этом. Он и сам был довольно закрытым человеком, особенно когда дело касалось очередного внутрисемейного кризиса, но сейчас ему хотелось как-то утешить Исидору, поддержать ее.

– Ты расстроена из-за того, что твои родители снова вместе? – спросил он, наливая вино в два бокала.

– М-м-м? – Исидора словно очнулась. – Расстроена? Нет, скорее обеспокоена. Я давно уяснила, что не могу контролировать их отношения. – Она взяла бокал из рук Рамона и кивнула. – Спасибо. – Исидора снова отвернулась к окну. Она не была холодна, просто тиха и равнодушна, что казалось еще хуже.

– Может, хочешь посмотреть фильм или что-нибудь еще?

– Нет. Я хочу собрать вещи.

Рамон прекрасно расслышал ее слова, понимал, что она имела в виду, даже ждал их на подсознательном уровне, но все равно оказался не готов к ним. Он вдруг почувствовал себя абсолютно опустошенным, слепым и глухим. Отвергнутым.

– Я не жду, что мы снова будем спать вместе, – сказал он и сразу понял, как глупо это прозвучало.

Исидора мрачно посмотрела на него, губы скривились в невеселой насмешке.

– Я знаю.

Что она могла знать? Что его голова сейчас так же пуста, как и душа? Что он ненавидел себя за то, что больше всего на свете хочет удержать ее, но не может?

– Ты не можешь…

Он не мог найти причину, чтобы она осталась с ним. Его сестры начали новую жизнь, их безопасность уже не его забота, у брата появились собственные дети. Даже интернет-тролли перестали атаковать Исидору.

– Я устала притворяться, Рамон, – безжизненным голосом произнесла она. – Наши отношения никогда не станут настоящими. – Это был не вопрос, а утверждение.

– Не станут, – подтвердил он.

Он должен был. Самое лучшее, что он мог сделать для Исидоры, – это отпустить ее раз и навсегда. И все же он понимал, что это жестоко. Он хотел попросить у нее прощения, но Исидора развернулась и ушла.

Она словно растворилась в воздухе. Спустя неделю после того, как Исидора покинула его парижскую квартиру, Рамон осознал, что она уехала из города, и он понятия не имеет, где ее искать. Она отпустила службу безопасности и исчезла.

Это сводило его с ума.

Рамону было хорошо знакомо это чувство тревоги, и он всем сердцем ненавидел его. Именно поэтому он не позволял себе слишком сильно сближаться с людьми. Страх делал его уязвимым, эта саднящая боль не прекращалась ни на минуту.

Рамон почти не спал. Лишь под утро он проваливался в тревожный сон, а просыпаясь, сразу проверял свой телефон, но Исидора так и не ответила ни на одно его сообщение. Он не мог не думать о том, где она. И с кем.

Ее отец сказал, что Исидора заняла должность ведущего пиар-менеджера у очень важного клиента. Бернардо не знал, у какого именно, но она заверила его, что очень счастлива. Еще две недели спустя Рамон сломался и позвонил Киллиану, знакомому специалисту по безопасности.

– Я хочу, чтобы ты нашел для меня Исидору.

– Прости, но я не могу выполнить твою просьбу, – немного замявшись, ответил он.

– Почему, черт возьми? Она работает на тебя? – с подозрением спросил Рамон.

– Нет.

– Она твой клиент?

– Ты же знаешь, я не обсуждаю своих клиентов.

– Мне нравится этот наш разговор, которого вроде бы и нет вовсе. Можешь хотя бы сказать, с ней все в порядке?

– Да.

Это было маленькое, но облегчение. Рамон знал, что Киллиан не скажет ему, где Исидора, поэтому придется поразмыслить еще.

Когда несколько дней спустя позвонила Анжелика и сказала, что страшно соскучилась и ждет Рамона в гости, он согласился приехать. Ровно в ту же минуту, как самолет приземлился, ему захотелось снова оказаться в Париже на тот случай, если Исидора будет его искать. Да с какой стати ей искать его, особенно после того, как он с ней обошелся.

– Я удивилась, когда ты согласился приехать, – сказала Джили, принимая брата в неприлично дорого обставленных покоях дворца в столице Жемаира. – Когда мы были здесь на свадьбе Саддика и Хасны, ты был разочарован скромными одеяниями восточных женщин, – поддразнила она.

На Джили было надето длинное белое платье, расшитое золотом. Волосы были прикрыты свободно ниспадающим шелковым шарфом, а на лбу блестела золотая цепочка. Ее глаза были густо накрашены черной подводкой на восточный манер, но ей это удивительно шло.

– Светские беседы с женщинами не интересуют меня так сильно, как раньше, – мрачно признался он и посмотрел в окно на сад. – Ты говорила с ней?

– С кем?

– С Исидорой! – нетерпеливо вспылил он. – Трелла сказала, что ты кое о чем догадалась. Она тебе звонила? Говорила, где она?

Джили поправила свой платок и села в кресло, тщательно расправив на подоле платья каждую складочку.

– Она звонила мне из Парижа и сказала, что у вас с ней ничего не вышло, но Исидора всегда четко разделяла нашу дружбу и свои чувства к тебе. Она никогда не пыталась использовать нашу дружбу, чтобы подобраться к тебе, как это делали другие женщины, за это мы ее и любим.

Любовь… Рамон боялся, что его болезненная тревога за Исидору связана именно с этим. Джили всегда была ему близка по духу, но даже перед ней он не хотел обнажать свои чувства. То, что было у них с Исидорой, казалось ему слишком личным.

– Вот поэтому, когда ты снова разбил ей сердце, я захотела помочь, – пробормотала Джили.

– Что… что ты хочешь этим сказать? Это ты куда-то ее отправила? – Внезапно он все понял, хотя это с трудом укладывалось в его голове. – Она здесь? Она работает на тебя? – Чувство, что его предали, поразило Рамона в самое сердце. – Почему ты мне ничего не сказала? А Трелла и Анри, они тоже знали? – спросил он суровее, чем следовало бы.

Однако вместо того, чтобы разрыдаться, как обычно, его сестра гордо вздернула подбородок, глядя на него воистину царственно. Анжелика всегда была непримирима, когда защищала тех, кто ей дорог, и сейчас она была явно не на стороне брата.