Обеспокоенная из Каллистера».

«Дорогая Обеспокоенная,

Я с большим облегчением прочла вашу подпись, потому что самое страшное в этой ситуации — оставаться спокойной и безмятежной. Конечно, вполне нормально, когда дети в возрасте вашего сына проявляют интерес к фейерверкам, петардам — ко всему, что связано с огнем, и на этом точка. Это часть процесса сексуального созревания. Однако Коды перешагнул рамки адекватных взаимоотношений с огнем. Если ваш муж находит нормальным то, что одиннадцатилетний сын готов уделять все свое время исключительно огнестрельному оружию, то вам обоим стоит обратиться за помощью в семейную консультацию или посетить школьного психолога. В данном случае вы ни коим образом не преувеличиваете проблему. Спокойно наблюдать за тем, как ваш ребенок-пятиклассник отправляется один на охоту, — настоящее преступление, и в уголовном кодексе штата Висконсин это прописано как наказуемое деяние. Купите своему ребенку шлем и скейтборд. Запишите его на уроки хип-хопа. Теребите мужа, напоминая ему о том, что ваше равнодушие может иметь самые непредсказуемые, если не сказать трагические, последствия.

Джей».

* * *

Вот так-то. Как говорится, все, что сказано выше.

Я вырезал первую колонку, которую мы с Кейси написали вместо мамы.

В первую неделю после ухода отца мама пролежала в кровати.

Она лежала целый день, как будто выполняла такую работу.

Я помню, что она встала только однажды. Мама запекла макароны с сыром, но ей не хватило сил вытащить их из духового шкафа. На столе валялись кусочки натертого сыра, утонувшие в потеках молока. Мама не снимала своего спортивного костюма, находясь в нем и днем, и ночью, с понедельника по четверг. Она не выходила на пробежку, не занималась привычными упражнениями на растяжку. Она даже не мыла голову.

Я решил, что мама впала в депрессию, и, так как мне не хотелось пугать бабушку и дедушку, которые наверняка стали бы настаивать, чтобы маме сделали анализы крови и прочее-прочее, я позвонил Кейси. Она всегда прекрасно справлялась с кризисными ситуациями. Кейси научила меня, как отшивать приставучих дураков в школе и ставить учителей на место. Она прибыла с Эбби на руках и спросила, почему мама не позвонила ей сама, в ответ на что я просто пожал плечами — я не знал причины. Она сокрушенно покачала головой. После этого Кейси приготовила обед для девочек, помогла Каре с алгеброй, в которой мы, если сказать честно, были безнадежны. Когда мама проснулась, я услышал, как они разговаривают.

— Когда тебе надо сдать работу? — спрашивала Кейси. — Как ты обычно отсылаешь ее? Сколько знаков там должно быть? Как надо оформлять работу, в виде двух коротких колонок или одной длинной?

Затем Кейси позвала меня на кухню. Она установила там мамин ноутбук и принесла с собой целый ворох ее бумаг в папках.

— Послушай, Гейб, я знаю, что ты не глупый, — начала она.

— Ты тоже не глупая, Кейси, — сказал я, не понимая, к чему она клонит.

— О, благодарю тебя, — язвительно заметила Кейси.

По телевизору принцесса Жасмин пела девочкам о том, что существует другой, прекрасный мир, и Аори с Эбби жадно ей внимали. Мне показалось, что я тоже сейчас войду в другой мир, но вот прекрасный ли? Это уже вопрос. У меня было предчувствие, что ключи от него мне не принесут удачи.

— Ты знаешь, что с твоей мамой не все в порядке.

— В смысле того, что у нее раздвоение личности или маниакально-депрессивный синдром?

— Раздвоение личности? Маниакально-депрессивный синдром? — Кейси выглядела всерьез озадаченной. — Нет, судя по тому опыту, который у меня имеется, это не ее случай, слава Богу. Я думаю, что у нее проблемы со здоровьем и ей требуется консультация врача. Мы делали с ней все анализы — кровь, все-все, — и результаты пришли вполне удовлетворительные.

У нее нет ни вирусной инфекции, ни аллергии, и, очевидно, ее состояние вызвано депрессией. Но мне кажется, что это, все же не объясняет того, как странно она себя ведет. Симптомы депрессии проявляются не так остро. Мы решили проконсультироваться у невролога, однако он сможет принять ее только через три недели.

— У невролога?

— Я думаю, что у твоей мамы нарушение вестибулярного аппарата. Я подумала, что это может объясняться инфекцией или воспалением уха, а может, проблема на уровне головного мозга, поэтому придется сделать сложный анализ, магниторезонансное исследование.

— Ты полагаешь, что у мамы может быть опухоль мозга? — спросил я.

— Нет, — ответила Кейси.

Я сразу заметил, что это было не решительное «нет», а «нет», сказанное с надеждой.

— А что вы делали? — произнес я после минутного молчания. — Вы ждали, пока мы уйдем в школу, а потом бегали по докторам. Вы даже не посчитали нужным сообщить об этом мне или Каролине?

— Мы ездили в Милуоки. Конечно, Гейб, мы не хотели лишний раз беспокоить вас. Хотя ты уже ростом со взрослого мужчину, по характеру все же остаешься еще маленьким ребенком.

— Кейси, не обижайся, но как ты все успеваешь? Мама может делать свою работу дома, а ты? У нее есть… как это? Пенсия папы, чтобы в случае чего свести концы с концами, но ты?

— Я даю много психологических консультаций по телефону.

— Это как секс по телефону?

— Именно так. — Кейси была великолепным другом как раз по этой причине. Ты мог сказать ей все что угодно. Мне вообще кажется, что гомосексуальные люди более терпимы. Такое впечатление, будто они слышат все, что ты только собираешься им сказать.

— Людям уже некогда приходить на прием к психотерапевту. Хотя традиционная работа с пациентами все еще занимает большую часть моего рабочего времени. Кроме того, многие не очень раскрываются по телефону. Но мое начальство решило, что мне можно доверить и телефонную психотерапию, потому что я хорошо чувствую человека по тону голоса. Наверное, оттого что мы занимаемся в театре. Мне кажется, я довольно хорошо могу различить, когда человек говорит неискренне. Например, многие отвечают по телефону, что у них все в порядке, на самом же деле это не так. Есть люди, которые неуютно чувствуют себя, когда им приходится говорить о чем-то сокровенном с глазу на глаз, и телефон в таком случае для них идеальный выход… Хотя все равно можно многое о человеке узнать.

— Из языка жестов? — уточнил я.

— Даже по тому, как человек сидит, какое место он занимает. У меня намечено несколько встреч. Кстати, телефон дает возможность не составлять превратного представления о человеке, ведь ты не видишь его, не представляешь его внешности.

— А что, уродливые люди больше склонны к сумасшествию? Или просто они более странные?

— Нет, конечно. Но я знаю, что толстые люди обычно едят, когда злятся на кого-то. Иногда они так хотят заесть свою проблему: дети болеют или муж проводит подозрительно много времени за игрой в футбол.