Колодников выругался приглушенно, наскоро вытер руки кухонным полотенцем и двинулся в прихожую. Открыл. На пороге стоял взволнованный комсомолец Андрей.

— Собирайся! — бросил он, даже не поздоровавшись.

У Алексея упало сердце.

— Что еще?! Что-нибудь… — Не договорил — не хватило дыхания.

— Ты во сколько ушел из компьютерной?

— Когда?.. Вчера?..

— Вчера-вчера!.. Ты собирайся давай… Машина ждет…

Алексей подхватился и кинулся переодеваться. Зайти не пригласил — чувствовал, что некогда… В фонде-то что могло стрястись?.. Не дай Бог, разыгравшийся замполит ухитрился спалить машину!.. Ну тут уж Колодников — ни сном ни духом не виноват… Сам спалил — пусть сам и отвечает…

— Так что там?.. — спросил он, вернувшись бегом в прихожую и хватая туфли.

— Ты ключ вчера на вахту сдавал?

— Н-нет… — обуваясь, Колодников потерял равновесие и запрыгал на одной ножке. — На стол положил, рядом с кейбордой… Меня же вчера Сергей Григорьич домой погнал — в «Вульфа» сел играть… Сказал, сам сдаст…

— Когда это было? — нетерпеливо прервал его Андрей.

— Да часов в девять… в десятом… — Алексей влез в рукава и, спохватившись, крикнул в прихожую — непонятно, правда, кому: — Меня на работу вызывают… В общем, пошел я!..

Захлопнул дверь и снова повернулся к Андрею.

— Ну так что случилось-то? С машиной что-нибудь?..

— Если бы! — отозвался тот сквозь зубы. — Подстрелили нашего Сергея Григорьевича. Прямо в компьютерной… Ногу разворотило… И охранника отметелили… До полусмерти, понял?.. Оба сейчас в больничном комплексе…

* * *

— Ну точно — он… — ворчливо заметил тот самый опер, что снимал свидетельские показания с Колодникова в райотделе милиции. — Я смотрю, без вас, Алексей Петрович, ни одна разборка в городе не обходится… Ну, чего стали? Проходите, проходите…

Обе двери в компьютерную были распахнуты настежь: цельнометаллическая — наружу, решетчатая — вовнутрь. Колодников сделал над собой усилие и под внимательным взглядом оперуполномоченного переступил железный порожек… Подозревает… Конечно, подозревает — вон как уставился!.. Главное — провести подозреваемого мимо трупа… Если раны начнут кровоточить — значит убийца… Или еще кусок раскаленного железа в руку… Раз заорал — стало быть, виноват…

Пострадавших в компьютерной, слава Богу, Колодников не увидел. Ну правильно, их же обоих сразу увезли на комплекс… Может, еще выкарабкаются?.. Опрокинутый стул и отлетевшая на метр плоская квадратная подушечка были в липких пятнах подсыхающей крови. Вот тебе и Сергей Григорьевич, вот тебе и замполит… Перенести усы на место бровей — вылитый Леонид Ильич Брежнев в молодости… «А вот еще был случай: сапогами напалм тушили…» — вкусно выговаривая слова, произнес в голове Колодникова знакомый баритон… И мужик-то ведь, главное, неплохой… Баритон зазвучал снова, снисходительно, с барственной ленцой: «Нет, надо тебя поощрить! Вот только разберусь с финансами — и тут же поощрю…»

Еще одна липкая лужица лоснилась на полу между столом и дверью. А это уже, наверное, из охранника натекло… Ну, из того, из слоноподобного… Обоих нашли в компьютерной… Говорил же, чтобы и компьютерную освятили!..

Колодникова даже удивило, с каким циничным безразличием, а то и с юмором он отмечает все эти страшные подробности. То ли одеревенел, то ли уже успел очерстветь, привыкнуть…

Кроме опера, в подвале присутствовали очередной незнакомец в штатском и оба унылых труженика, сильно бледные и растерянные. «Слаб народ…» — с машинальным злорадством подумал Алексей. Нет, не подумал — подумалось…

— Осмотрите помещение, — велел оперуполномоченный. — Только внимательно… Все на месте? Ничего не пропало?

Сторонясь кровавых пятен, Колодников медленно обошел застенок. Повернулся к оперу.

— Н-нет… Ничего…

— Ключ от помещения?

Алексей взглянул на край стола. Ключ по-прежнему лежал все там же, на бракованном оттиске рекламной листовки.

— Вот он лежит…

— Именно так, как вы его вчера оставили?

— Да…

Опер коротко взглянул на незнакомца. Тот немедленно взял листовку за краешек и отправил в целлофановый пакет вместе с ключом. «Отпечатки пальцев снимать будут… — с некоторым испугом сообразил Алексей. — С рюмки уже, наверное, сняли…»

— Ну, что ж, Алексей Петрович… — задумчиво молвил опер, с интересом разглядывая Колодникова. — Пойдем поговорим. А то что-то давно не видались…

* * *

За волнистыми зеленоватыми стеклами кабинетика смутно сиял погожий апрельский денек (Елки-палки! Сегодня же первое апреля! Ничего себе шуточки!..) да проплывало время от времени расплывчатое цветное пятно — прохожий…

До революции в этом кабинетике занимались любовью. Потом свергли царя и занялись кое-чем другим. В условиях полной звукоизоляции… Потом перестали пытать и, надо полагать, снова ударились в разврат, поскольку особнячок стал гостиницей МВД… Все возвращается на круги своя… Теперь вот в том же самом кабинетике допрашивали Алексея Колодникова.

— Я вообще не понимаю, что происходит!.. — однообразно жаловался Алексей, протирая очки.

— Да все вы понимаете… — со скукой возражал ему опер, которого, как наконец выяснилось, звали Геннадием Степановичем. — Не маленький… Происходит разборка. Причем такая, каких у нас в городе пока еще не было… Группировка Архитектора расправляется с группировкой Полтины. Чего тут не понять?

— Да, но… я-то тут при чем?

— А вот это как раз то, что мы и хотим выяснить, — не разжимая зубов, сказал опер. — Ну сам смотри!.. Что ни стрясется — везде рядом Алексей Петрович Колодников… С Полтиной вы давно друг друга знали?

— Да вообще не знаком!

— То есть в ночь с тридцатого на тридцать первое вы со Скуржавым поминали совершенно не знакомого вам человека?

Алексею захотелось закрыть глаза, лечь на пол и тихонько завыть. Какая же сволочь стукнула?.. Борька?.. Да конечно же!.. Вот тварь!..

Проклятье! Губы пересохли… Главное — не облизывать!.. Все изобличенные преступники только и делают, что облизывают пересохшие губы…

— Шел с работы… — хрипло сказал Алексей. — В арке меня остановили, велели помянуть… Не отказываться же! Я ж не самоубийца… Да я вообще понятия не имел, что это Скуржавый! Имени такого не знал!.. Мне уж потом сказали, как его зовут…

— Кто сказал?

Губы все-таки пришлось облизнуть. Первым при Колодникове Скуржавого упомянул Димка…

— Н-не помню… Кажется, кто-то во дворе… На следующий день…

— Директорам вы вчера все это рассказывали по-другому…

Б-бли-ин!.. Он же еще перед советом директоров вчера хвост распустил… Идиот!..