Альсини отхлебнул глоток и сделал знак девице. Та вспорхнула и долила нам чаю. Маг медленно заговорил:

– Достопочтенный собрат по Силе, я не готов сказать, что это означает. Эта неготовность не оттого, что я, подобно жрецам храма Солнечного Паука, хочу что-то скрыть или поискать в этом свою выгоду. Мне действительно припоминается что-то подобное, но я не хочу вводить тебя в заблуждение, сообщив то, что я неправильно припомнил. Поэтому я обязательно просмотрю свои книги и дам тебе ответ, если он там имеется. Как только я закончу поиск, я дам тебе знать.

– Я живу в гостинице «Филин», но скоро уеду. Скорее всего, вниз по Великой.

– Не беспокойся, мое послание дойдет до тебя.

Повинуясь новому безмолвному приказу, девица встала, поставила чайник на пол и вышла в ту комнату, из-за двери которой тянуло Силой. Я ощущал на входе маскирующее заклинание, поэтому в ту сторону и не смотрел – бесполезно и неуважительно по отношению к хозяину. Через пару минут девица вернулась и протянула мне круглую костяную пластину величиной с гномью марку. На обоих отполированных сторонах имелась целая россыпь красных точек, сливающихся в какой-то рисунок. Я вопросительно глянул на Альсини.

– Это амулет связи. Храни его, где хочешь, только если намерен положить его в карман, то обязательно на правую половину тела. Он прочен и боится только пули и морской воды. Периодически прикасайся к нему рукой и в нужное время ощутишь, что послание к тебе пришло. Когда послание будет передано тебе, он превратится в обыкновенную пластинку.

Ну, теперь с ним почти все ясно. Он адепт ордена (или секты – кому как нравится) Ылдырмез, или в переводе Хрустального Ордена. Им вообще лгать запрещено уставом. Солгавший утрачивает Чистоту Хрусталя, то есть право на существование. На Востоке их жизнь тяжела, ибо там почти у всякого человека есть брат или знакомый, который замешан в чем-то антиправительственном. И солгать власти про него он не может. Поэтому члены Ордена либо покидают родные места, либо совершают самоубийство перед допросом. Гора Тирген-Ула тоже к месту, ибо на ней они получают посвящение. Приходят туда и ждут на вершине, когда в них ударит молния. Выживший обретает нужную степень Чистоты. Если не выжил, значит, был недостаточно чист душою. Тогда девица – только ученик, ибо жениться им запрещается.

Спасибо преподавателю алхимии Федору Ивановичу. Он, когда ученики быстро и правильно справлялись с заданием, в поощрение им рассказывал о своих путешествиях и встречах. А рассказать ему было про что.

Да, о секретах магического мастерства адептов ордена расспрашивать нельзя. Им это тоже запрещено разглашать. Федор Иванович говорил, что у них очень интересная система работы с Силой, но подробности он не мог знать по этой причине. Что понял со стороны, то и понял.

Но попробую.

– Прошу прощения, еще один вопрос. Не скажет ли, достопочтенный Альсини, чем можно уничтожить защитные заклятия на филактерии, в которой скрыта душа лича?

Пауза, глоток чаю, ответ.

– Меня не обучали этим заклятиям. Считалось, что черная душа лича не способна вынести близкое присутствие Поклоняющихся Чистоте и должна укрыться подальше от них.

Мда, но что ж поделаешь… Я допил остаток чая (так положено делать, это еду можно оставить в знак того, что так хорошо накормлен, что не в силах доесть) поставил чашечку и стакан на ковер, аккуратно переложил кота с колен на ближайшую подушку. Встал, поклонился хозяину, поблагодарил его за помощь и пожелал ему ни разу более не ощущать Поцелуй Молнии. Это традиционное прощание их Ордена. С учениками прощаться не принято, поэтому девице я ничего не сказал.

Я шел в сторону гостиницы и ощущал, что в душе у меня созрело решение: пора уезжать. Поэтому оставшееся до обеда время я провел в порту, узнавая кто, когда и куда.

Потом был обед, а послеобеденного сна не было. Это результат чая Альсини. Поэтому я потратил время сна на обдумывание вариантов маршрута. Ни один из хаусботов баронов еще не собирался уходить вниз по реке. Владельцы недостаточно насладились Гуляй-полем. Можно было отплыть завтра на самоходной барже «Таисия», идущей в Нижний. Дальше уже добираться проще. Либо подождать еще несколько дней, вдруг какое-нибудь судно, идущее вниз до Самары и южнее, сподобится зайти. Вариант весьма неопределенный, а с учетом возможной мобилизации судов на военные перевозки можно и застрять серьезно. Придется плыть «Таисией».

Что мне еще нужно докупить? Еды до Нижнего – немного кольтовских патронов взамен потраченных и, пожалуй, что все. Амулеты покупать не стоит. Демон знает, что мне может потребоваться, поэтому спешить не буду до более ясного понимания, какой нужен. Тем более, что магические лавки будут и в Нижнем, и в Самаре, да и по пути тоже, если зайдем в Казань или Чернолесск.

Встал, натянул сапоги и снова двинул в порт. Авось владелец баржи уже закончил дела в городе и вернулся. Купец Ульянов прибыл почти сразу за мной. После получасового торга мы договорились, что я плыву до Нижнего, место будет на палубе в палатке (мест в каютах нет). Питаюсь за свой счет, вместо оплаты буду охранять посудину от всяческих бед с воды и из-под воды. Ибо пиратские нападения участились, не только с Иголкиным такое произошло за последние пару недель.

Остаток дня ушел на баню, стрижку, закупку недостающего и упаковку вещей. На ужин я не ходил, поел в номере заранее купленной снедью.

Вот так завершился этот день. Теперь бы спокойный сон без всяких сновидений о харазском походе или чего-то такого же.

Утро выдалось пасмурным, можно даже было ожидать дождя. Я умылся, собрал туалетные принадлежности и спрятал их. Потом спустился к портье за расчетом. Отдав деньги, я попросил вызвать такси, а сам вернулся в номер. Все три места багажа и карабин уже ожидали, когда их подхватят. Я взял половину и снес вниз, оставив вещи возле стойки. Такси подъехало, когда я вернулся с последними сумками. Помахал портье на прощанье и стал выносить добро к машине. Водитель помог уложить багаж. Теперь осталось погрузиться самому. Погрузился, сказал водителю, что ехать надо в порт. «Полевик» тронулся. «В Бристоль, друзья мои!» – как говорилось в одной из любимых мною книжек детства.

«Таисия» была пришвартована к причалу и заканчивала принимать последнюю партию груза. Один трюм уже был затянут брезентом, а во второй еще носили и укладывали мешки с зерном. Ульянов, как ужаленный в одно место, бегал по всей палубе и громко командовал матросами и грузчиками, перемежая команды руганью на четырех языках. Слышно его, наверное, было на всем рейде. Я выгрузил вещи, сложил и присел на них, ожидая конца аврала. Вообще забавное зрелище было – как купец, маленький и юркий, словно мячик, бегает по палубе, подбегает к здоровенным грузчикам-нордлингам (вдвое выше него), кричит им, потом уносится на другой конец судна. Вновь прибегает и вновь кричит то же самое.

Погрузка закончилась. «Копейка», привезшая зерно, уехала. Грузчики получили с хозяина деньги, поклонились ему и, подбрасывая на ладонях монеты, пошли в сторону города. Матросы начали устанавливать крышку люка. Ульянов продолжил бегать вокруг них, ругаясь еще громче. Видимо, не израсходовал весь запас эмоций. Установленную крышку люка обтянули брезентом. Ульянов оглянулся, узнал меня и погнал матросов помочь мне перенести вещи. Матросы резво подняли вещи на борт, положили их, принесли откуда-то небольшую палатку и надувной матрас и натянули палатку между люковыми крышками трюмов. А вот за это спасибо, у меня так ловко и быстро не вышло бы.