– Ладно, – грустно ответилТема, – тогда прощайте.

Я тихонечко тронулась с места и в зеркальцеувидела, как он побрел в сторону метро. Сердце кольнула жалость. Тема прикатилсюда мою машину сам, следовательно, ему теперь придется добираться домой наобщественном транспорте. Чувствуя себя негодяйкой, я высунулась в окно.

– Артем!

– Вы передумали?! – радостновоскликнул тот.

– В ресторан я не пойду, давайте довезувас до дома.

– Спасибо, – обрадовался Тема и селна переднее сиденье.

В Алябьево я заявилась через два часа. Темаочень симпатичный человек, и, кажется, я ему понравилась. По дороге домойпарень упорно пытался назначить мне свидание. Но он слишком похож на моегобывшего мужа Михаила, поэтому я сделала вид, что не понимаю намеков, и, высадивАртема возле блочной многоэтажки, решительно заявила:

– Большое спасибо, прощайте.

– Но, – он попытался удержатьменя, – погодите…

– Нет, – отрезала я, –прощайте, надеюсь, вы не станете приставать, у меня нет ни малейшего желания заводитьс вами шашни, поищите другой объект, свободный от детей и обязательств.

Наш дом встретил меня ярко зажженными во всехкомнатах люстрами.

– Вспомнила наконец о детях, –буркнул Кирюшка, – спасибо, хоть ночевать явилась!

Муля, Ада, Рейчел и Рамик заскакали вокругсумок. Я оттеснила собак, спрятала в холодильник купленную по дороге телятину ибодро спросила:

– Как дела?

– Спасибо, ужасно, – язвительноответил Кирюшка.

– Чего так? – Я решила поддержатьразговор, одним глазком кося на висящее в простенке зеркало.

Тема всю дорогу твердил, что никогда еще вжизни не встречал такой красавицы, как я. Правда, если учесть, что моемукавалеру скорей всего уже стукнуло сорок, у него, вероятно, проблемы созрением: астигматизм, дальнозоркость, что там еще бывает с глазами. Хотя я ивпрямь еще ничего, особых морщин не видно.

– Этот козел весь день орал! – началрассказ Кирюшка.

Во мне мигом проснулся педагог.

– Кирилл! Так нельзя говорить о взрослых!

– А как назвать дядьку, который,напившись до свинского состояния, носится по дому с воплем: «Отстаньте, черти!»

На секунду я растерялась. Действительно, как?Но уже через секунду нашелся ответ:

– Зови его по имени.

Кирюша скривился.

– Хорошо хоть не по отчеству. Этот Юрийвсе в сад хотел выбежать, но я его не пустил. Прикинь, как весело денек прошел!Все дети на великах гоняли! Меня сто раз купаться звали! А пришлось с козлом,прости, с Юрием, сидеть. Магдалена в комнате заперлась и все время ревела,боится она отца. Знаешь, что хуже всего?

– Ну?

– Приехала сюда Настя Кочергина и сталаменя уговаривать на станцию за мороженым съездить. Я, как дурак, бубню, не могу– завтра экзамен. И тут распахивается дверь, появляется козел, то есть Юрий, идавай блажить! Еле-еле его в спальню затолкал. Прикинь, что Настя спросила!

– Ну?

– Твоя мама замуж вышла? – Отнегодования у Кирюшки на секунду пропал голос.

Я тяжело вздохнула. Да уж, не слишком хорошовышло.

– И как ты отреагировал?

Кирюша развел руками.

– Сказал, естественно, нет. ТолькоНастька мне не очень-то поверила…

Мальчик хотел было продолжить рассказ, но тутсо второго этажа донесся вопль:

– Клавка!.. Клавка!

– Во! – воскликнул Кирюша. –Снова ожил! Теперь твоя очередь, начинай.

– Что? – испугалась я.

Но Кирюшка, не отвечая, быстро выскользнул задверь.

– Клавка!.. Клавка! – надрывалсяЮрий. – Неси бутылку!

Я подошла к лестнице и крикнула:

– Юрий, успокойтесь, Клава лежит вбольнице.

В ту же секунду послышался слоновий топот, ипо ступенькам с трудом спустился Юрий.

– Ты кто?

– Лампа, – осторожно ответила я иотступила на зад.

Пару секунд мужик смотрел на меня тяжелымвзглядом, потом пробормотал:

– Почему не горишь?

– В каком смысле? – попятилась ядальше.

– Включись, – велел Юрий и заорал: –Клавка … где бутылка? Магда … беги в ларек. Ах, суки, попрятались. А ну,Кланька, вымай денежки.

С этими словами он, растопырив руки, пошел наменя. Я вжалась в угол. Совершенно не знаю, как вести себя с алкоголиками. Вмоей семье никто никогда не напивался до состояния остекленения. Собственноговоря, я только один раз видела своего отца подшофе. Несмотря на то что папабыл генерал, он никогда не злоупотреблял спиртным. Единственное, что позволялсебе мой отец, – это пятьдесят грамм хорошего коньяка за ужином. Но такаядоза, сами понимаете, не способна оказать никакого действия на мужчину весомболее ста килограммов. А сейчас передо мной покачивалась абсолютно невменяемаяличность с мутным взором идиота.

– Клавка, – выл Юрий, – а ну, …гони за бутылкой.

С видимым усилием алкоголик сделал шаг вперед,я испугалась окончательно. Но тут вдруг пьяница остановился и жалобно спросил:

– Это кто?

– Где? – дрожащим голосомпоинтересовалась я.

– А вот тут, у меня на ботинках, –вполне нормальным голосом поинтересовался Юрий.

Я уставилась на его разбитые кроссовки.

– Ниче го, только шнурки.

– По брюкам ползут, – зашепталЮрий, – ой, мама, выше… Ой, спасите, колют, бьют.

Не успела я сообразить, что делать, как онрухнул на пол и начал кататься на спине, колотя ногами по паркету и выкрикивая:

– Клавка … где ты? Смети их с меня.

– Кого? – Я попыталасьсориентироваться в ситуации.

– Так чертей же, вон как булавкамитычут, – зарыдал Юрий.

Я ринулась к телефону и набрала «02».

– Милиция, двенадцатая слушает.

– Помогите, мужчине плохо.