Направляясь в Сибирь, Ермак, вероятнее всего, вначале не ставил своей целью завоевание и присоединение Сибири к Руси. В намерения его, видимо, входили, в первую очередь, захват добычи и наказание Кучума за грабежи и убийства в Пермской земле. Мысли о прочном присоединении сибирских земель к Русскому государству, надо предполагать, созрели у Ермака в ходе стремительного броска к Кучумовой столице и во время первых месяцев пребывания в ней казаков. Однако на принятие Ермаком такого судьбоносного решения повлияли и обстоятельства его предыдущей жизни, и служба в царском войске.

Какова же роль Строгановых в организации похода Ермака? Естественно, они в первую очередь были кровно заинтересованы в приобретении за Уралом опорных пунктов для организации прибыльной торговли мехами. Но именно в сентябре 1582 г., когда царевич Алей еще не покинул Пермские земли, им было просто необходимо присутствие казаков Ермака в Чусовских городках.

Поэтому крайне сомнительно, чтобы Строгановы присоединили к казацкому отряду, отправлявшемуся в Сибирь, своих 300 воинов из камских городков «литвы и немец и татар и русских». Так что наиболее вероятны сообщения тех летописцев, которые оценили численность отряда главного атамана Ермака при убытии в Сибирский поход примерно в 540 (до 600) казаков под началом атаманов Ивана Кольцо, Якова Михайлова, Никиты Пана, Матвея Мещеряка, Богдана Брязги.

Тем не менее нет сомнений в том, что именно Строгановы обеспечили казаков продовольствием, порохом, свинцом и частично пушками малого калибра. Вполне возможно, что Строгановы дали Ермаку «вожей» — проводников, знавших путь по Чусовой и далее через перевалы и по сибирским рекам в слободу Тахчеи, ранее принадлежавшую в Сибири Строгановым. Не исключено, что в числе «вожей» были местные манси, не раз плававшие на небольших лодках к уральским перевалам.

Вероятно, и «толмачей», говоривших на «бусурманском языке», предоставили Ермаку Строгановы. Впрочем, среди волжских казаков могли быть те, которые говорили по-татарски, учитывая контакты их с ногайцами.

Но за Ермака и его казаков Строгановы сперва получили строгое внушение от самого царя. Дело в том, что воевода Чердыни, главной крепости в Приуралье, В. И. Пелепелицын срочно донес царю, что в «семенов день» (1 сентября) войска сибирского хана и пелымского князя напали на крепость, а Строгановы, вместо того чтобы прислать помощь, послали Ермака и его казаков в Сибирь. Царь в конце 1582 г. направил Строгановым новую грамоту, в которой грозил им опалой и повелел немедленно возвратить Ермака из Сибири. Он попрекал Строгановых за то, что они наняли на службу волжских атаманов, которые «преж того сорили нас с Ногайскою ордою, послов ногайских на Волге на перевозах побивали, и ордобазарцев (среднеазиатских купцов. — М.Ц.) грабили и побивали, и нашим людем многие грабежи и убытки чинили». Но выводы в царской опальной грамоте по отношению к казакам Ермака были самые умеренные: предлагалось разместить их в государевых крепостях Чердыни и Соли Камской и возложить на них «сберегание пермских мест» (12, с.512).

Строгановы не предприняли усилий для возвращения Ермака, и это, на наш взгляд, подтверждение того, что он принял решение о походе в Сибирь самостоятельно, не оглядываясь на их мнение и не спрашивая у них разрешения.

1 сентября 1582 г. флотилия Ермака, состоящая от 30 до 35 стругов, отплыла вверх по Чусовой к Уральским перевалам. Это были суда, в каждом из которых размещалось 20 казаков с полным вооружением, боеприпасами и продовольственными запасами. Такие суда имели по 8—10 весел с каждого борта и кормовое рулевое весло. Присланные Ермаком позже из Сибири в Москву гонцы составили для Посольского приказа подробную роспись пути с Волги в Сибирь. По их словам, отряд Ермака пришел вверх по Волге «и Камою рекою вверх же, а из Камы реки поворотил направо в Чюсовую реку и Чюсовою вверх же; а из Чюсовой реки в Серебряную реку, а Серебряная река пришла от Сибирской страны в Чюсовую реку правой стороны, и Серебряною рекою вверх же; а с Серебряной реки шел до реки Борончюка волоком… а рекою Борончюком вниз в реку Тагил, а Тагилом рекою на низ же в Туруреку» (12, с.517). Благополучному проходу реками в их верховьях казакам способствовали сезон дождей и наличие в реках «большой воды». Благодаря этому они сумели без потерь провести тяжело нагруженные струги к самым уральским перевалам.

Первая встреча за уральскими перевалами с местными жителями едва не окончилась для казаков трагически. Впереди казацкой флотилии плыл сторожевой струг. Однажды он оказался впереди флотилии на версту. Струг подошел к берегу и был из-за беспечности команды захвачен следившими за ним мансийскими воинами, не подозревавшими о следовавшей за стругом флотилии. Когда с подоспевших стругов казаки открыли ружейный огонь, то мансийские воины убежали в лес, оставив своих пленников на берегу.

Первая стычка с татарами произошла уже на Туре — там, где позже был поставлен Туринский острог, но добыть языка казакам тогда не удалось. Бежавшие с места стычки татары добрались до Кашлыка ранее Ермака и известили Кучума о появлении казацкой флотилии.

На берегу Нижнего Тобола казакам удалось захватить «языка», татарина Таузака, одного из приближенных Кучума. Ермак допросил его и отправил к Кучуму. По словам летописца, Таузак сказал хану: «Русские воины сильны: когда стреляют из луков своих, то огонь пышет, дым выходит и гром раздается, стрел не видать, а уязвляют ранами и до смерти побивают; ущититься от них никакими ратными сбруями нельзя: все навылет пробивают» (15, с.676). В устье Тобола казаки, высадившись на берег, разгромили юрты карачи — так называли главного советника Кучума, влиятельнейшего человека при дворе сибирского хана.

Кучум собрал для обороны столицы татарских конных воинов и пешее ополчение племенных вождей хантов и манси. Собравшееся войско, которым командовал ханский племянник Маметкул (Махмет-Кул), разбило стан на пологом берегу Иртыша у Чувашева мыса. Ермак решил дать отдых уставшим казакам перед решительным боем. Флотилия провела ночь в урочище Атикмурзы. Вид многочисленного Кучумова войска смутил некоторых. Состоялся казацкий круг, на котором верх взяли те, кто был за продолжение похода.

Известный историк С. М. Соловьев приводит их доводы, сообщенные летописцем:

Профессор Р. Г. Скрынников привел слова Ермака из сочинения сибирского историка конца ХVII — начала ХVIII в. С.У. Ремезова, которые окончательно преломили настроение казаков: «Братья и единомышленники! Како нам бежати, осени дождавшись? Гляньте кругом, в реках лед смерзается! Видели есмя, братцы, сами, колико зла сотвориша Кучум нашей русской Пермской земле! Городком запустение, православным християном посечение и пленение! Хотя до единого всем умерети, а вспять возвратитися не можем срама ради!» (12, с.527). После выступления Ермака малодушные окончательно замолчали.