* * *

Привал кончается так быстро, что новичкам кажется, будто полковник умышленно сокращает его. Они только успели восстановить дыхание, но не отдохнули, не восстановили силы. И потому Согрин ловит на себе недовольные взгляды. Открытых возражений, впрочем, не следует, только лейтенант Брадобрей говорит, ни к кому вроде бы не обращаясь:

– Более полное восстановление сил дает возможность впоследствии лучше идти. Это элементарная теория...

– И дает возможность безнадежно отстать от боевиков, потому что мы с тореной тропы, судя по всему, сходим, – Сохно отвечает, глядя не на лейтенанта, а вдаль. Он уже знает решение, которое примет командир, а если еще и не принял, то подполковник так неназойливо подсказывает ему, что следует сделать.

Из долины стремительно выползают сумерки, поднимаются по склону все выше, заполняют каждую трещинку, каждую неровность. Самое подходящее время поставить засаду, которую заметить загодя практически невозможно. И не только близкая темнота беспокоит Сохно. Согрин поднимает бинокль. Всматривается.

– По-моему... Вон тот козырек... – Сохно без бинокля хорошо видит опасность.

– Да. Место подходящее, – соглашается командир. – Вполне возможно, что они захотят это использовать. Повторение...

Кордебалет тоже в бинокль смотрит. Лейтенанты сгруппировались за спиной полковника. Ждут решения, не понимая, что за обсуждение проходит.

– Эмир джамаата, что устроил засаду на омоновцев, командир опытный, – не оборачиваясь, говорит Согрин тоном учителя, выясняющего знания учеников. – Он наверняка знает, что началось преследование. Что он предпримет? Лейтенант Брадобрей...

– Он устроит засаду.

– Лейтенант Саакян?

– Козырек впереди. Он обрушил на омоновцев козырек. И нас захочет так же...

– Лейтенант Юров?

– Он улепетывает, сколько сил хватает. Его наверняка где-то дожидаются...

– Лейтенант Фомин?

– Засада.

– Лейтенант Егоров?

– Думаю, он спешит. Он свернул с прямого пути к Имамову. Потому вынужден спешить, чтобы на главное направление вовремя вернуться.

– Подполковник Сохно?

– После гибели первого отряда эмир знает, что омоновцев в преследование теперь уже не пошлют. Уровень подготовки не тот. Вертолет он видел. Предполагает, что высадили «волкодавов». Следовательно, догадывается, что действовать против него будут люди тоже опытные, которые не полезут под козырек.

– Под козырек мы не полезем, – соглашается Согрин. – Как вести преследование? Лейтенант Брадобрей?

– По противоположному склону.

Согрин раскрывает планшет и всматривается в карту.

– Наиболее рациональное решение, – соглашается он наконец. – Лейтенант Егоров, как инструктор-горник, присоединяется к подполковникам. Они втроем проходят выше тропы... Я с остальными иду на противоположный склон... Здесь проход узкий... Все в зоне видимости и... И выстрела... Задача без дополнительных объяснений ясна?

– Нет проблем, – кивает Сохно. – Подстрахуем.

– Омоновцы тоже разделились, – напоминает Брадобрей. – К чему это привело?

– Если бы они не разделились, результат был бы аналогичным. – Кордебалет стряхивает рукавицей снег с чехла оптического прицела «винтореза». – Они не видели засаду, не прочувствовали момент...

– Засада для того и делается, чтобы ее не видели, – возражает лейтенант Саакян.

– Согласен. Увидеть засаду сложно. Ее надо чувствовать. Момент чувствовать, когда засада может быть перед тобой... Как сейчас.

– Вперед! – Полковник не принимает возражений. – Включить «подснежники»[13]. Связь между группами поддерживаем постоянную. Особенно когда стемнеет...

* * *

С наступлением сумерек начинает резко подмораживать. Снег под ногами, до этого липкий и мешающий идти, начинает основательно и по-предательски поскрипывать, обещая выдать предполагаемой засаде любое передвижение. Но идти становится значительно легче. Кроме того, верхний ветер, срываясь с покрытого снегом хребта, основательно шумит в ушах, сечет лицо поземкой и звук тоже уносит. Знать бы только, в чьи уши...

Группа Согрина уходит на противоположный склон прохода. Ее уже не видно за камнями, которые второй группе приходится обходить, но все равно вторая группа находится впереди, поскольку ей нет необходимости делать огибающую петлю, чтобы не карабкаться через ледяной арбуз, закрывающий прямой путь.

Сохно с Кордебалетом и лейтенант Егоров пропускают связку через закрепленные на поясах карабины и по резко прочерченной расщелине начинают подъем на траверс хребта, тоже скрытые от взоров со стороны. Первым идет лейтенант. Подполковники без возражений уступают ему место лидера, поскольку понимают, что с инструктором по горной подготовке им тягаться трудно.

Егоров идет уверенно, методично, в четко заданном ритме, словно отключившись от окружающего и не отвлекаясь на мешающие передвижению разговоры. При каждом шаге помогает себе ледорубом, но не слишком торопится, словно дыхание бережет.

– Темп выше! – через «подснежник» подсказывает Кордебалет, идущий вторым. – Торопиться надо, торопиться, молодой человек. Мы не физкультурой занимаемся...

– Торопиться опасно, – возражает Егоров. – Склон еще слабый. Поползти может.

– А опоздать еще опаснее, – не соглашается замыкающий группу Сохно. – Наша задача забраться повыше и видеть подальше... «Высоко сижу, далеко гляжу...»

– Есть добавить темп... – отвечает Егоров, но ноги быстрее передвигать не начинает, только сам шаг делает более широким. Но и это существенно прибавляет им скорость.

– До вершины ведущим протянешь? – спрашивает Сохно.

– Лучше смените, – предлагает лейтенант. – Наверху опаснее. Я там пойду ведущим без смены.

Сохно легко ускоряет шаги и выходит на позицию ведущего. Он, несмотря на крутой подъем, поднимает темп еще выше, хотя и сам уже, заметно даже со стороны, дышит не как на прогулке. Егоров не возражает. А Сохно знает, что для его организма нужно очень немного времени, чтобы восстановиться, и сил не жалеет. Так, в роли ведущего, он и доводит группу до верхней точки, где следует выйти и повернуть на маршрут траверса.

– Есть! – Сохно останавливается и осматривается. – Как тебе место?

– Подойдет, – решает Кордебалет и снимает, а не сбрасывает свой рюкзак с плеч.

– Привал? – с надеждой спрашивает Егоров.

– Сеанс связи со штабом.

Сохно подправляет микрофон «подснежника».