– …и связаться с представителями холдинга господина Дуйменова я поручаю вам… – донесся до нее голос сестры, отдававшей распоряжения притихшим мужчинам.

Всего пять минут назад она бы стала громогласно протестовать против такого развития событий, несмотря на то что никто этих протестов не слышал. Но теперь Анастасия заинтересованно уставилась на стену, развернулась – и снова сделала шаг вперед, на этот раз глаз не закрывая.

Раз – и она в коридоре. Но как такое возможно? Она что, не только усилием воли, подобно девочке Кэрри из романа Стивена Кинга, перемещает предметы, но и проходит, подобно иллюзионисту Копперфильду и иже с ним, сквозь кирпичные стены? В данном случае стеклянные, но невелика разница…

Анастасия опять развернулась – и оказалась в кабинете. А потом снова в коридоре. Оттуда перешла в другой кабинет. А затем, рассмеявшись, побежала – через стены, по всему офису.

Она наталкивалась на людей, на мебель, на растения. Точнее, не наталкивалась, а проходила сквозь них без малейшего вреда для них – и для себя. И не привлекая ничьего внимания.

Она бегала так – по кругу, зигзагами, спиной вперед, с закрытыми и открытыми глазами, вытянутыми руками, смеясь и стиснув зубы – невесть сколько. Сначала было жутко, потом сделалось необычайно весело, наконец, стало невыносимо страшно.

Потому что в голове трепетал один только вопрос: что же с ней происходит? Вернее, что же с ней произошло? Потому как то, что позволило ей пойти по стопам уэллсовского Человека-невидимки и кэмероновского Терминатора, было пугающе…

Это была не болезнь. Больные так себя не чувствуют, больные так себя не ведут. С ней что-то случилось, причем что-то не очень хорошее, точнее, очень даже нехорошее.

Но думать об этом не хотелось, потому что от этого делалось еще страшнее. Анастасия снова принялась бегать, да так, что перед глазами все слилось в одну картинку, – и вдруг поняла, что находится уже не в офисе. Она, перепутав направление, пересекла не ту стену – и оказалась в общем коридоре, около одного из лифтов, поднимавшего и опускавшего посетителей и работников высотки.

Дверцы лифта открылись, и на их этаже вышло несколько человек. Анастасия шагнула в кабину. Несмотря на то что в кабине все еще было много людей, никто не обратил внимания на ее появление и никто не подвинулся.

Но этого и не требовалось – несколько человек буквально наступили на нее, а она этого не ощутила. Лифт устремился ввысь.

Женщина закрыла глаза и стала напряженно думать. Точнее, она позволила всем тем тяжелым мыслям, которые преследовали ее, сформироваться в законченные предложения.

Нет, она не была больна. Потому что с больными людьми такого не происходит. Больные люди не могут становиться невидимыми и неощущаемыми для других. Больные люди не могут перемещаться через стены. Больные люди – это все еще люди. А она, похоже…

Думать об этом не хотелось. В голову лезли воспоминания – уж слишком явные воспоминания – о том, что произошло на стройке. И эта светящаяся мясорубка, засосавшая ее… Выходило, что это был не сон, а жестокая реальность.

Но если так, то, опять же, выходило, что она… Что если попытки киллеров увенчались успехом… Что если у нее была возможность смотреть на собственное тело, у которого было несовместимое с жизнью ранение в голову…

Наконец лифт достиг последнего этажа, и кабина опустела. Двери захлопнулись, а Анастасия по привычке – по старой привычке – нажала кнопку первого этажа. Вернее, попыталась ее нажать, но не смогла. Тогда она сконцентрировалась – и вдруг лифт тихо загудел, кнопка первого этажа загорелась красным, и кабина отправилась вниз.

Что это такое? Почему она не может прикасаться к предметам? Точнее, не может прикасаться к ним, как обычно. Например, при помощи пальцев. А если что-то и получается, то для этого нужно использовать то ли силу воли, то ли какую-то новую силу, сидевшую внутри ее…

Когда кабина прибыла на первый этаж и замерла, все еще тихо жужжа, готовясь к тому, чтобы через мгновение раскрыться, Анастасия не стала дожидаясь этого, а просто шагнула вперед. И, минуя все еще закрытые стальные двери, оказалась в большом холле первого этажа.

Интересно, а если бы она решила выйти из лифта, точнее, пройти сквозь лифт, когда тот находился в движении? Она что, оказалась бы в шахте? И упала бы вниз? Или повисла бы на стальных тросах? Или…

Ее так и подмывало испробовать это, однако она приказала себе не заниматься подобными пустяками. Хотя, конечно, «маги» и «чародеи» могли бы зарабатывать при помощи подобных невероятных способностей миллионы, а то и миллиарды, став в итоге богаче олигарха Дуйменова.

Она вышла на улицу, специально используя не двери, через которые сновали люди, а просто шагнув через стеклянную стену наружу. И это получилось без всяких проблем.

Только потом она обратила внимание на то, что была босиком. И в розовой пижаме. Но никто не тыкал на нее пальцем, никто не смотрел ей удивленно вслед, никто не поднимал брови и, ухмыляясь, не крутил пальцем у виска.

Да и она сама… Она сама не чувствовала холодного асфальта, хотя и шла по нему босиком. Да и погода той пятницы середины сентября была солнечная, однако, судя по тому, как оказались одеты другие, прохладная. И тонкая фланелевая пижамка не защитила бы ее от дыхания осени.

Но ей не было холодно! У Насти мелькнула мысль – будь она даже обнаженной, никто бы этого не заметил и не выказал бы удивления. И все дело в том, что она…

Тут на нее наехал автомобиль – она не успела отскочить, потому что, погруженная в свои мысли, не заметила, как вышла на проезжую часть. Но водитель и не думал тормозить, вел себя как ни в чем не бывало. А потом на нее накатил другой автомобиль, но, как и первый, не причинил ей ни малейшего вреда.

Хмыкнув, Анастасия решила идти не по тротуару, а по проезжей части. Она будто оказалась в кино – наблюдала за происходящим со стороны, в то же время при помощи своей фантазии чувствуя, что очутилась в гуще событий.

Возможно, так и было? Потому что все эти новоприобретенные ценные качества не давали ответа на вопрос о том, что же с ней произошло.

Она ускорила шаг – и вдруг поняла, что перемещается с необыкновенной скоростью. Но как такое может быть? Ведь она была намного быстрее любого из выдающихся спринтеров, и это при том, что профессиональным спортом никогда не занималась. Но дело было даже не в этом – ведь в экстремальных ситуациях человек якобы может задействовать скрытые резервы организма и совершать то, на что в обычном состоянии не способен. Однако передвигаться с большой скоростью – и при этом по проезжей части, забитой автомобилями, – ей не составляло ни малейшего труда. У нее не сбилось дыхание, она не запыхалась, у нее не болели суставы и не гудели стопы. Похоже, она могла перемещаться с такой скоростью неограниченно долго…

Тогда она бросилась бежать, сама не разбирая, куда лежит ее путь. Ее желанием было одно: чтобы вдруг засигналили автомобили, чтобы вдруг она ощутила боль, чтобы вдруг она упала на асфальт в изнеможении или даже сбитая одним из средств передвижения. Потому что в таком случае она бы знала, что является… Что по-прежнему является Анастасией Бойко!