— Передай этой сраной бляди, что мы ей…

Эрленд вздохнул. Вот ведь денек выдался…

Раздался дикий треск — дверь с размаху размозжила говорливому гостю коленный сустав. Жаль только верхнюю петлю, с другой стороны, ее всегда можно привинтить обратно.

Сигурд Оли никак не мог придумать, как ему сформулировать вопрос. В руках у него был список — имена и адреса десяти женщин, которые жили в Хусавике незадолго до и немного после 1960 года, но затем переехали в столицу. Двух из них уже не было в живых. У двоих не было детей. Остальные шесть обзавелись потомством в интересующий их период — тогда, когда могло произойти изнасилование.

Сигурд Оли направлялся к первой из этих шести. Живет на улице Прибрежный Склон, разведена, трое взрослых сыновей.

Как, черт возьми, задавать дамам такие вопросы?

— Прошу прощения, мадам, я из полиции, начальник попросил меня узнать, не изнасиловал ли вас кто случаем, пока вы жили в Хусавике?

Он несколько раз изложил свое затруднение Элинборг, которой предстояло опросить десять других женщин, но напарница никак не могла понять, что смущает Сигурда Оли.

Сам он считал, что Эрлендова затея обречена на неудачу. Даже если Эллиди говорит правду, даже если все сойдется и они найдут ту самую женщину, где гарантия, что она согласится рассказать им о случившемся? Она всю жизнь об этом молчала! С какой стати она заговорит теперь? Ведь когда к ней в дверь постучит Сигурд Оли, или Элинборг, или сам Эрленд, ей ничего не будет стоить сказать «нет, ничего такого не было», а им ничего не останется, как ответить «извините за беспокойство» и убраться восвояси.

Ну и даже если они ее найдут и она заговорит — где гарантия, что кто-то из ее детей сын или дочь насильника?

— Тут все дело в том, как они будут отвечать на твои вопросы. Тебя ведь учили психологии, вот и примени свои знания, — сказал Эрленд Сигурду Оли, когда тот подошел к нему с этой проблемой. — Тебе нужно постараться, чтобы тебя пустили в дом, предложили кофе, а уж дальше поговорить с ними, посплетничать. Понял?

— Психология, понимаешь! — сплюнул со зла Сигурд Оли, выйдя из машины на Прибрежном Склоне. Он подумал о свой девушке, ее звали Бергтора. Черт, даже с ней он не знал, как себя вести, какая уж тут психология! Они познакомились при необычных обстоятельствах — несколько лет назад Бергторе пришлось давать показания по одному сложному делу, у них завязался роман, и вскоре они решили жить вместе. Оказалось, они неплохо подходят друг другу, у них много общих интересов и оба очень хотят построить себе уютный и красивый дом, полный разных предметов искусства. Как говорится, молодые профессионалы. Они целовались, когда приходили домой с работы, дарили друг другу подарки, иногда выпивали вместе бутылку вина, иногда с ходу ныряли в кровать, правда, в последнее время реже, чем раньше.

А все потому, что она подарила ему пару совершенно обыкновенных финских сапог на день рождения. Сигурд Оли притворился, что счастлив, но выражение удивления, даже ошеломления не покидало его лица слишком долго, и Бергтора это заметила. Он улыбнулся, но было ясно, что улыбка фальшивая.

— Ну у тебя же нет сапог, — объяснила она.

— У меня не было сапог уже сто лет, последние я снял… лет в десять, — сказал он.

— Ты не рад?

— Нет, что ты, отличные сапоги, — сказал Сигурд Оли, прекрасно понимая, что не ответил на ее вопрос. Она тоже это прекрасно поняла.

— Нет, правда, — добавил он и сразу почувствовал, что от этого будет только хуже. — Мне нравится.

— Нет, тебе не нравится, — обиделась она.

— Еще как нравится, — заверил он, не находя себе места.

Он думал только об одном — о наручных часах за 30 тысяч крон, которые он подарил ей на день рождения. Он искал их целую неделю, перерыл весь город, переговорил со всеми рейкьявикскими часовщиками — про модели, про позолоту, про механизмы, про водонепроницаемость, про Швейцарию, про все на свете. Он применил все свои детективные способности и нашел то, что надо! И Бергтора была вне себя от счастья, прыгала до потолка, ее радость была самая что ни на есть подлинная.

И вот он, Сигурд, сидит перед ней с натянутой улыбкой и притворяется, что тоже писает кипятком. Толку! Даже если бы ему приставили к виску заряженный пистолет, он не смог бы ничего изобразить.

— Значит, психология, говорите?

Сигурд Оли снова сплюнул.

Он позвонил в дверь первой дамы из списка, собрался с духом и задал ей вопрос, вложив в формулировку всю глубину своих познаний в психологии:

— Скажите, пожалуйста, вас никогда не насиловали?

Не успел он произнести последнее слово, как понял, что задание провалил.

— Чегоооооооо?!! Вы что, с ума сошли? — возопила дама, разодетая в пух и прах, с толстенным слоем косметики на щеках и выражением лица, от какого скисает молоко. — Ты кто такой?! Извращенец, из какого дурдома ты сбежал?!!

— Ой, извините, — сказал Сигурд Оли и, не теряя времени даром, ретировался.

Элинборг повезло больше — во-первых, она была не прочь посплетничать, дабы войти к людям в доверие, а во-вторых, у нее на уме была не личная жизнь, а работа. Она очень любила готовить, обожала об этом говорить и хорошо умела это делать — поэтому ей не нужно было лезть в карман за темой для разговора. Если, когда ей открывали дверь, из кухни доносился запах еды, она немедленно спрашивала, что за чудесный аромат и так далее, — и даже если она звонила в дом, где люди живут исключительно на разогретой пицце, не было случая, чтобы ее не пригласили зайти.

Первой в ее списке значилась дама по имени Сигрлауг, она жила в полуподвальной квартире на Широком Пригорке. Элинборг без труда получила приглашение зайти на чашку кофе и была вежливо усажена на диван. В былые времена Сигрлауг жила в Хусавике, но уже много лет как переехала в столицу, родила двух сыновей — которые с тех пор выросли — и овдовела. Деликатный вопрос был сформулирован без труда, а далее Элинборг попросила Сигрлауг перезвонить ей, если она что-нибудь узнает — вдруг пойдут какие-нибудь слухи или в этом роде.

— …в общем, поэтому мы и ищем женщину, примерно вашего возраста, из Хусавика, которая могла знать Хольберга и которой он доставил кое-какие неприятности.

— В Хусавике в мои дни не было никого по имени Хольберг, я не помню, — был ответ. — А что за неприятности?

— Хольберг не жил в Хусавике, просто был там один раз, — объяснила Элинборг. — Не удивительно, что вы его не помните. Он нанес той женщине телесные повреждения, это мы точно знаем. Это было много лет назад, мы пытаемся ее найти.

— Наверное, об этом у вас есть записи.

— Дело в том, что она не пошла в полицию.

— А что за телесные повреждения?

— Речь идет об изнасиловании.