Призрачный туман медленно клубился над серебристо-серой речной гладью, поблескивающей в первых лучах солнца. На фоне перламутрового рассветного неба темнели пролеты Ламбетского подвесного моста. Если какие-то баржи и шли с отливом вниз по течению к причалам Лондонского порта, то их силуэты еще скрывались в сентябрьском тумане.

Суперинтендант Томас Питт стоял на краю заливаемой бурными волнами лестницы, спускавшейся к старой Лошадиной переправе, и смотрел на плоскодонку, уткнувшуюся носом в нижнюю ступень. Лодку уже закрепили на причале, но полтора часа назад, когда дежурный констебль впервые заметил ее, она дрейфовала по течению. Простая дрейфующая лодка вряд ли вызвала бы интерес начальника полицейского участка на Боу-стрит, но ее гротескное содержимое напоминало мрачную пародию на картину Милле «Смерть Офелии».

Констебль, предпочитая больше не смотреть на лодку, ревностно следил за выражением лица Питта.

– Мы подумали, сэр, что нужно доложить вам об этом, – сказал он тихо.

Томас опустил взгляд на раскинувшееся в лодке тело, прикованное наручниками и цепями за запястья и лодыжки к деревянным бортам. Длинное зеленое одеяние выглядело как женское платье, но было настолько изорванным и грязным, что не представлялось возможным представить его изначальный фасон. Разведенные колени и откинутая назад голова изображали своеобразное экстатическое состояние. В такой позе обычно лежат женщины, но тело в лодке, несомненно, принадлежало мужчине. Светловолосому мужчине лет тридцати пяти с приятными чертами лица и аккуратно подстриженными усами.

– Я не понимаю, почему именно мне, – быстро проговорил суперинтендант, глядя на волны, плескавшиеся на нижних ступенях. – Возможно, его сбросили с какого-то проходящего судна, ведь в таком тумане ни черта не видно. Ламбетский участок, кстати, не входит в юрисдикцию Боу-стрит.

Констебль смущенно топтался рядом с ним.

– Скандальное происшествие, мистер Питт, – вздохнул он, по-прежнему не глядя на лодку и ее обитателя. – Может выплясаться чертовски непристойное дельце, сэр. Мне показалось, будет лучше, если вы первым ознакомитесь с ним.

С особой осторожностью, чтобы не поскользнуться на мокрой лестнице, Томас спустился к кромке воды. Над рекой разносились протяжные унылые гудки туманного горна и предостерегающие басовитые покрикивания с невидимых в тумане барж. Их эхо терялось в насыщенной водяными испарениями мгле. Питт вновь взглянул на лежавшего в лодке мужчину. С такого ракурса невозможно было судить о причине смерти. Никаких видимых ранений, никакого оружия – однако если несчастный умер от сердечного приступа или апоплексического удара, то кто-то определенно проявил абсурдное безучастие, оставив его труп в таком виде. Сегодняшний день, похоже, обернется для его близких ночным кошмаром. Возможно, отныне вся их жизнь пойдет совсем по-другому.

– Полагаю, вы послали за хирургом? – спросил суперинтендант.

– Да, сэр. Должен прибыть с минуты на минуту, надо думать… – Констебль тяжело вздохнул и, переступив с ноги на ногу, шаркнул ботинками по каменным ступеням. – Мистер Питт, сэр…

– Да? – Томас все еще разглядывал плоскодонку, скребущую своим деревянным носом по подножию лестницы и слегка подталкиваемую прибоем к борту другой лодки.

– Я побеспокоил вас не только поэтому.

Питт уловил странный тон голоса констебля и скосил глаза в его сторону.

– Вот как?

– Именно так, сэр. Думаю, сэр, насколько я понимаю, это дельце, сэр, может стать жутко скандальным, напрочь.

Суперинтендант почувствовал, как его пробирает речной холод.

– Неужели? Вы подозреваете, констебль, кто это может быть?

– Сожалею, сэр. По-моему, энто может быть месье Анри Боннар – как нам сообщили, он пропал позавчера, и ежели энто он, то французы вряд ли захотят поднимать шум.

– Французы? – удивленно переспросил Томас.

– Так точно, сэр. Пропавший-то, вроде того, из ихнего посольства.

– И вы полагаете, что это он?

– Похоже на то, мистер Питт. Стройный, светловолосый, миловидный господин с усиками, ростом около пяти футов и девяти дюймов. Эксцентричный, по общим отзывам. Любитель повеселиться в театральной компании, пустить пыль в глаза… – Голос полицейского возмущенно повысился от непонимания и отвращения. – Якшался с энтими эстетами, как они там себя называют…

От дальнейших комментариев суперинтенданта избавили грохочущие колеса и цокот копыт, донесшиеся с набережной, и спустя мгновение на лестнице появилась знакомая фигура судмедэксперта, в слегка съехавшем на одно ухо цилиндре и с саквояжем в руке. Он спустился по ступеням, скользнул взглядом по Томасу, а затем увидел распростертое в лодке тело, и его брови поползли на лоб.

– Очередное скандальное дельце, а, Питт? – прозаично произнес криминалист. – Не завидую я тому, что вам удастся обнаружить на сей раз… Известно уже, кто жертва? – Со вздохом медик вступил на нижнюю ступеньку и опасно остановился всего в футе над плещущейся водой. – Ну и ну! Не думал, что человеческая натура осталась для меня тайной за семью печатями, но признаюсь, что развлечения некоторых индивидуумов выше моего понимания.

С крайней осторожностью, стараясь не потерять равновесие, эксперт перешагнул в лодку. Та закачалась, и он пошатнулся, но устоял на ногах, готовый к этому, и, опустившись на колени, приступил к осмотру покойника.

Питта вдруг пробрала дрожь, хотя на самом деле было не холодно – разве что сыро. Он уже послал за своим помощником, инспектором Сэмюэлем Телманом, но тот почему-то запаздывал.

– Кто обнаружил его и в какое время? – Супер– интендант оглянулся на констебля.

– Я сам и обнаружил, сэр, – ответил тот. – Во время своего обхода. Как раз собирался посидеть на этой лестнице и перекусить, когда заметил энту странную лодку. Было вроде как около половины шестого утра. Но, может, конечно, и малость позжее; дело-то было темное, и ни души вокруг.

– Но вам удалось разглядеть покойника? Не темновато ли для такого времени?

– Поначалу-то я, скорее, услышал нечто странное, удары какие-то, и пошел глянуть, что, значится, там такое стучит. А спустившись к реке, стало быть, посветил фонарем-то – и едва сам в воду не свалился! Сперва я и не понял, что там валяется такой господин…

– Так вы полагаете, он из господ? – спросил Питт с невольной насмешкой.

Констебль поморщился:

– Рази ж какому работяге взбредет в голову этак вот вырядиться? В бархатное платье! И вы гляньте на евонные руки. Не приученные они к труду-то вовсе.

Томас подумал, что заключение констебля в основном зиждется на предубеждении, но, вероятно, он прав, и это стоящее наблюдение. Об этом суперинтендант и сообщил констеблю.