решатся превратить обычный конфликт в ядерную войну. Они могут, таким образом, пойти на авантюру, посчитав, что начатая ими агрессия останется безнаказанной.

Следовательно, долгосрочная тенденция роста общего военного потенциала СССР направлена на повышение гибкости в использовании обычной военной мощи для достижения политических целей. Хотя Запад непрерывно следил за состоянием советской военной мощи в течение практически всего периода «холодной войны», фактически Москва до вторжения в Афганистан в 1979 г. воздерживалась от ее применения в районах, находящихся вне ее непосредственного контроля. Вместо этого она стремилась использовать своих военных союзников, избегая прямого вмешательства. Это положение теперь, очевидно, меняется.

Таким образом, на важнейшие вопросы, поставленные в начале этой главы, можно дать следующий ответ: в течение десяти лет наиболее опасные для Соединенных Штатов изменения могут произойти в результате сдвигов на стратегическом уровне. Нарушение стратегического равновесия может повлиять на возможности и волю США сдерживать использование советских обычных сил в важных с геополитической точки зрения районах вблизи от Советского Союза. Решимость Соединенных Штатов применить тактическое ядерное оружие в ответ на крупное нападение с использованием обычных средств окажется подорванной, если Советский Союз получит существенное преимущество в стратегических вооружениях. Решение о применении тактического ядерного оружия будет зависеть от того, смогут или нет Соединенные Штаты остановиться на этом, что в свою очередь будет зависеть от того, имеет ли Вашингтон возможность для эффективного ответа на контрэскалацию применения ядерного оружия Советским Союзом, не опасаясь советского первого удара стратегическими ядерными силами. Таким образом, общий стратегический дисбаланс может привести к подрыву убедительности возможной ядерной эскалации как средства сдерживания неядерной агрессии.

В прошлом стратегическое превосходство США уравновешивало превосходство СССР в обычных вооружениях. Растущая уязвимость США для обезоруживающего первого удара Советского Союза меняет это положение. В настоящее время существует риск того, что ядерные сдерживающие средства более не смогут удерживать Москву от нападения при помощи обычных средств в каком-нибудь прилегающем к Советскому Союзу регионе. В лучшем случае у СССР окажется гораздо больше возможностей для эффективного политического шантажа. В худшем случае существует опасность прямых военных действий. Однако в более широком глобальном аспекте у Советского Союза по-прежнему будет недостаточно средств для того, чтобы уверенно применять свою мощь, не опасаясь возможных ответных действий США.

Итак, важнейшие политические последствия наращивания СССР своего военного потенциала по-прежнему будут ощущаться в Европе и Азии; в то же время важнейшие последствия с точки зрения оперативного военного планирования будут заключаться в увеличении гибкости использования Советским Союзом своих обычных сил.

Социально-экономические аспекты

Военная мощь – это единственное, на чем основывается статус СССР как мировой державы. Во всех других отношениях Советский Союз не обладает столь же высокими атрибутами, а по многим аспектам он даже не является действительно конкурентоспособным соперником Соединенных Штатов.

В 1960 г. Никита Хрущев, бросая громкий вызов Соединенным Штатам, провозгласил: «Мы похороним вас». Хотя американская общественность расценила эту зловещую фразу как пугающее предсказание уничтожения Америки, вызов Хрущева основывался на вере в то, что в течение последующих двух десятилетий Советский Союз превзойдет Соединенные Штаты в социально-экономической сфере. Действительно, советское руководство было настолько уверено в неизбежности своего исторического триумфа, что включило прогноз об экономической победе СССР к 1970 г. в качестве составной части в официальную программу правящей Коммунистической партии – документ, содержащий программные установки для всех советских коммунистов.

Два с половиной десятилетия спустя ничто даже отдаленно не соответствует предсказанию Хрущева. Разрыв в величине валового национального продукта США и СССР остается примерно таким же в относительном выражении и возрос в абсолютных цифрах. Различия в среднем уровне жизни обеих странах также возросли. Символическая гонка за посадку человека на Луне – соревнование, которое должно было подтвердить претензии Советского Союза на техническое лидерство, – закончилась безусловной победой США. Вероятно, самым важным является то, что подавляющее превосходство США во внедрении научно-технических разработок еще больше возросло. К середине 80-х гг. Соединенные Штаты и следующая за ними Япония уже вступили в технотронный век, в то время как СССР по-прежнему прилагал усилия, чтобы модернизировать и сделать более эффективной свою относительно традиционную индустриальную экономику. В 1960 г. Советский Союз, казалось, вот-вот сможет поставить под сомнение мировое экономико-технологическое лидерство Америки. К 1985 г. всем стало ясно, что Советский Союз является всего лишь одной из наиболее развитых развивающихся стран мира.

Эта оценка подтверждается сохраняющейся неэффективностью высокоцентрализованной и чрезвычайно бюрократизированной советской экономики. Для производства любой экономичной, невоенной, предназначенной в первую очередь для потребителей продукции соответствующего уровня качества существующая система требует четкого политического решения на уровне Политбюро. Например, весной 1986 г. советские средства массовой информации объявили о директиве Политбюро, в которой говорилось о необходимости повышения до минимально приемлемого уровня качества обуви для советского народа, равно как и улучшения ее фасона. Подобная чрезмерная концентрация власти порождает узкие места, которые невозможно преодолеть ни периодическими кампаниями по проведению реформ, ни призывами к более высокой производительности.

Всеобщая осведомленность об этих недостатках системы, естественно, лишила Советский Союз статуса главного соперника Америки. Еще более неприятно для Кремля растущее признание того, что эти недостатки глубоко укоренились в советской системе и что коммунизм, очевидно, не в состоянии за исторически короткий срок добиться успехов в социально-экономической сфере. Но еще гораздо хуже общее признание того, что хозяйственные показатели СССР из года в год достигаются за счет таких социальных жертв, которые непропорционально велики по сравнению с реальными достижениями системы. Возможно, никогда в истории столь одаренный народ, обладающий столь богатыми ресурсами, не трудился так напряженно и так долго, чтобы получать столь малые результаты.

Сравнительные исследования социально-экономического развития – например, книга профессора С. Блэка «Советское общество: сравнительный обзор» (1968) – показывают, что после 50 лет коммунистического правления Советский Союз в мировой табели о рангах по социальным и экономическим показателям не поднялся выше, чем он был в начале столетия. Блэк делает следующий вывод: «За пятьдесят лет относительное положение СССР по общим экономическим и социальным показателям на душу населения, вероятно, существенно не изменилось.

Насколько позволяет судить имеющаяся ограниченная информация, СССР с 1917 г. не догнал и не обогнал по показателям на душу населения ни одну из стран, за исключением, возможно, Италии. 19 или 20 стран, опережающих в настоящее время Россию в этом отношении, опережали ее и в 1900, и в 1919 гг. Валовой национальный продукт в расчете на душу населения, который в Италии сейчас ненамного меньше, чем в СССР, возможно, был несколько выше пятьдесят лет назад». Фактически в последние годы Италия опередила Советский Союз по большинству показателей на душу населения. Авторы других исследований приходят к столь же неблагоприятным выводам. Так, в докладе профессора Гертруды Шредер из Университета штата Вирджиния говорится, что уровень потребления в Советском Союзе «во