И не гибель бойца, которого он едва знал и с которым даже не успел толком поговорить. Салага мог бы стать хорошим боевым товарищем, даже героем, доживи он до собственного прозвища.

Монстр — у Лоренцо язык не поворачивался назвать его Дуганом — мог буквально провалиться сквозь землю и так же бесшумно восстать из нее.

Стоит ли удивляться, что до сих пор ему удавалось ускользать от них? Не удивительно, что Ландон не заметил его.

Лоренцо чувствовал ту же тревогу и беспокойство, что и на транспортном корабле. Его неотвязно преследовала мысль, что окружающий мир более не подчиняется тем законам природы и физики, которые он доселе считал нерушимыми. В одночасье все лишилось смысла.

— Это не мог быть Стальная Нога, — настаивал Вудс после скоротечной схватки с существом, игнорируя доказательство, которое Грейс держал в руке. — Меня не волнует, что случилось, что эта планета сделала с ним, этого не могло быть… просто не могло. Только не со Стальной Ногой.

— Прости, Спец, — мрачно отозвался Грейс, — нужно смотреть фактам в лицо. Этот кусок металла я бы ни с чем не спутал. Видишь, здесь, под грязью? Эти ожоги Стальной Ноге оставила одна тварь на Вортисе. Она замкнула цепь и послала через жвала разряд. Стальная Нога не мог ходить после этого две недели, пока протез не починили, но в тот день он спас наши задницы.

— Это был не он, — уверенно произнес Доновиц. — У существа могло быть его тело, но это был не Стальная Нога. Он мертв!

Майерс почесал подбородок, куда его ударил измазанный грязью монстр.

— Ну, нам пришлось потрудиться, чтобы свалить его.

— Башка прав, — добавил Малдун. — То, с чем мы только что сражались, не было Стальной Ногой. Скорее, нечто вроде зомби. Я глядел ему прямо в глаза, говорю вам, это был не Стальная Нога.

Как обычно, Грейс перевел разговор на насущные вопросы, чтобы бойцы поменьше задумывались о том, чего не могут объяснить.

— Так, — сказал он. — Судя по всему, у нас проблемы.

— Сомневаюсь, что существо вернется, сержант, — сказал Майерс. — Оно ведь осталось без ноги.

— Я не об этом, Стрелок. На планете есть нечто, способное воскрешать мертвецов.

— Не совсем воскрешать, — поправил Доновиц, — просто поднимать мертвых. Но без тела Дугана я не смогу сказать, поселился ли в нем какой-то паразит или…

Он замолчал, проследив за взглядом Грейса.

Все они посмотрели на тело Ландона.

С тяжелым вздохом Лоренцо перекатился на спину, смирившись с тем, что заснуть ему не удастся, по крайней мере, пока он не успокоит тревожные мысли, от которых его голова чуть ли не раскалывалась. Он прислушался к стоящему на карауле Майерсу, который что-то напевал вполголоса, вычищая свой нож. Его безучастный взгляд скользнул на полимерную пленку, которую Малдун и Доновиц привязали к покрытым листьями веткам близлежащих деревьев, чтобы собрать немного влаги. Затем он прислушался к дыханию лежавшего рядом Бракстона и понял, что валидианцу также не спится.

Рогар-3 побеждал. Он одолевал их, пусть даже благодаря тому, что мог изменять законы физики, — слабое утешение.

Лоренцо хотел честного соревнования. Более всего он жаждал получить прозвище. Его отделение уже уменьшилось на два человека, а они еще даже с орками не столкнулись. Катачанцы понесут еще большие потери, в этом Лоренцо не сомневался. Что ж, тем выше шансы проявить себя. Или погибнуть в славном сражении. Дело не в том, что Лоренцо боялся смерти, но его не оставляли мысли об остальной роте, которая, без сомнения, уже сражалась в ожесточенном бою. Интересно, они успеют докопаться до секретов Рогара? Или же планета обратила все свои силы против одного крошечного отделения, двенадцати бойцов, которые отважно пытались проникнуть в ее черное сердце? Уже десяти. Что подумают остальные Воины Джунглей, успешно выполнив свою часть задания, когда поймут, что их силы были потрачены впустую, если отделение, которому поручили самую важную задачу, пропадет без вести.

Нет, Лоренцо боялся не смерти. Он боялся поражения. И того, что его похоронят в могиле без надгробия, его имени никто не вспомнит, а о подвигах не расскажут.

Сжечь тело Ландона они не могли. Отделение находилось слишком близко к оркам, чтобы рисковать разжечь огонь. Майерс предположил, что из-за сломанной шеи их товарища не сможет поднять из мертвых та же сила, что и Дугана. Но Доновиц лишь покачал головой.

В конце концов Грейс сделал все сам. Он не позволил ни одному из них помогать ему и накричал на Вудса, когда тот попытался ослушаться приказа. Сержант попросил их запомнить Ландона таким, каким он был при жизни. И все же Лоренцо не мог забыть, как Старый Упрямец раз за разом бил прикладом лазгана по рукам и ногам мертвого салаги. Он бил до тех пор, пока его тело не превратилось в ошметок изорванной плоти и сломанных костей. Теперь никакая сила в Империуме или за его пределами не смогла бы заставить его подняться на ноги.

Казалось, звук ударяющейся оземь лопаты длился вечно. Наконец Грейс, весь в грязи и с раскрасневшимся лицом, вернулся обратно. Бесцветным голосом он сказал, что все кончено и Ландон почил с миром.

Лоренцо провалился в наполненную кошмарами полудрему, где он отбивался от своих товарищей, а лишенные плоти руки Дугана и Ландона пытались утащить его к себе под землю.

Он услышал тихие голоса.

Лоренцо открыл глаза, стараясь отдышаться от увиденного во сне кошмара, который постепенно угасал в его памяти. Минула добрая часть ночи. Вокруг стояла темень, но возле него шевелились согбенные тени. Время пришло.

Лоренцо поднялся на ноги, его слегка трясло со сна, но он старался не подавать виду. Он набросил на себя куртку и патронташ, проверил рюкзак. Воины Джунглей почти не разговаривали, полностью сконцентрировавшись на том, что им предстояло, зная, насколько это важно. Маккензи и Бракстон выглядели особенно уставшими, и Лоренцо понял, что они, должно быть, проспали меньше половины отведенного для отдыха времени. Их не ставили на караул, но комиссар, наверное, не решался сомкнуть глаз, если за ним не присматривал адъютант. Он уже никому не доверял.

Лоренцо также не стоял в карауле. Возможно, дело в том, что Грейс не доверял ему. Хотя говорил иное. Все из-за той ночи… Но последовавшее совещание развеяло опасения Лоренцо.

Грейс говорил тихо и коротко. Ночью любые звуки разносятся далеко. Но катачанцы знали, что от них требовалось, а Маккензи и Бракстону просто нужно было следовать за ними. Он напомнил отделению о важности маскировки:

— Если нас заметит или услышит хоть один гретчин или орк, нам конец и мы не только провалим задание, но и не сможем оправдаться перед полковником Грейвзом.

От его следующих слов сердце Лоренцо подскочило.

— Лоренцо пойдет впереди, — сказал Грейс. — Дело в том, что мы можем столкнуться не только с зеленокожими. Помните, бойцы, синий свет появляется ночью. Разбейтесь по парам и присматривайте за напарником: если заметите хотя бы признак того, что у него помутился рассудок, дайте ему пощечину. Лоренцо, я доверил тебе идти впереди потому, что ты уже однажды стряхнул с себя наваждение света. Ты ведь сможешь и дальше ему сопротивляться, верно?