— Это дает представление о том, что вы даете ему. Ну а кто он для вас?

— Пит мне полезен, — без раздумий ответила она, потом внимательно посмотрела на меня. — Это был хитрый вопрос, Холман. Я заметила выражение ваших глаз.

— Просто мелькнула тень всегда бодрствующего во мне насильника, — уверил ее я.

Антония откинула одеяло и вскочила с кровати. Малюсенькие атласные бикини перетягивали ее бедра, и при виде ее длинных стройных ног шоколадного цвета у меня на какое-то время перехватило дух.

— Я чувствую, как страсть снова разливается по всему телу...

Она с упреком посмотрела на меня:

— Это ваша вина, Холман, потому что вы разбудили меня слишком рано и не дали снова заснуть.

— Намек понял, — с оскорбленным видом заявил я. — Поэтому удаляюсь.

Антония призывно рассмеялась:

— Я собиралась принять душ. Почему бы вам не составить мне компанию, Холман?

— Нет, благодарю. Я уже принимал душ, — покачал я головой и двинулся к выходу.

— Опасаетесь, что я спрятала Пита в стенном шкафу или чего-то в этом роде?

— Просто опасаюсь.

— Цып-цып-цып! — Она сунула пальцы за бретельки своего бикини и вызывающе улыбнулась. — Вам не обязательно лезть со мной под душ, можете просто посмотреть.

— В глубине души я все еще джентльмен.

— Вы хотите сказать, что и краешком глаза не взглянули, когда ваша толстая блондинка содрала с меня вчера вечером все нижнее белье? — недоверчиво осведомилась Антония. — Да кто вы такой? Никогда Не Подглядывающий Псих?

— Вот теперь я по-настоящему смущен, — признался я. — Желаю вам приятного душа! — Я рывком открыл дверь и шагнул в коридор.

— Холман!

В ее неожиданном окрике слышались повелительные нотки, и это заставило меня необдуманно обернуться.

Теперь Антония стояла совершенно нагая, одной рукой упираясь в бедро, а на пальчике второй раскручивая бюстгальтер. Девушка призывно улыбнулась, а интимная часть ее туалета затрепетала, словно флаг на ветру. — Пока-а! — нежно пропела Антония. Я медленно спускался вниз по лестнице. Никогда не пойму, какого черта древние египтяне тратили время еще и на пирамиды!

На ленч я взял куриные котлеты и долго ломал голову, каким образом хозяин забегаловки ухитрился даже в такое блюдо напихать костей. Вернулся я домой около половины второго, то есть в моем распоряжении было около трех часов, чтобы предпринять что-то конструктивное. Одна беда — на ум ничего конструктивного не приходило. Поэтому я поспал пару часиков, затем принял душ, оделся и сунул пистолет 38-го калибра в кобуру на поясе.

Антония приветствовала меня у порога приблизительно без четверти пять, когда я появился в Бель-Эйр. Она надела черную кофточку без рукавов и длинную белую юбку, украшенную яркими букетами, с разрезами до середины бедер. Длинные зеленовато-желтые серьги под цвет глаз свисали ниже слегка подогнутых внутрь кончиков блестящих черных волос. Иными словами, можно было подумать, будто мисс Кендалл всерьез решила сыграть роль хозяйки на официальном приеме.

Когда я переступил порог, Антония низко поклонилась и недовольно надула губы.

— Мне не хватало вас под душем, — укорила меня юная египтянка. — Некому было намылить спину и сказать, как выглядят мои синяки.

— Вы продолжаете сексуальный треп, — нахмурился я, — и я начинаю подозревать неладное. Что, если, подобно Питу тогда на пляже в Санта-Монике, я покажусь вам полезным?

— Вы для этого слишком скользкий тип, Рик Холман. — Она кивнула в сторону гостиной. — Сцена готова, все актеры на месте, отсутствует лишь исполнитель главной роли.

— Боулер?

— Он самый. — Она сделала шаг, но остановилась. — Вы были правы насчет душевных ран Рейфа: он едва заметил Пита.

— Как чувствует себя Пит?

— Счастлив. Приближается очередной захватывающий спектакль. Пит надеется увидеть настоящего живого шантажиста за работой и ждет не дождется начала представления!

Следом за Антонией я вошел в гостиную и как будто оказался в музее восковых фигур. Все сидели совершенно неподвижно и даже не разговаривали. Гнусное сочетание ярких цветов, как обычно, выделяло Брюса Толбота. Он сидел на диване, плотно стиснув узловатые колени и уставясь в стену. Подле него высилась огромная туша “римского императора”: густые кудряшки тщательно расчесаны, все четыре подбородка отдыхают. Майлз Хиллан устроился в кресле, его пальцы автоматически выстукивали какой-то мотивчик на обоих подлокотниках, зажатая в зубах сигара дымила, как труба парохода. Почти рядом с ним застыл в напряженной позе на краешке стула Рейф Кендалл с незажженной трубкой во рту; глаза его напряженно смотрели в пространство, но, очевидно, драматург ничего не видел. Половину кушетки в углу комнаты занял Пит Райнер. Его тесная трикотажная футболка и джинсы только что не лопались от выпирающих всюду мускулов, карие глаза блестели от нетерпения.

— Ax! — Басовитый голос Джона Эшберри нарушил тишину, уподобясь полуденному выстрелу пушки. — Вот появился доблестный, но потерпевший поражение рыцарь, готовый все же бороться до конца. — Он важно покачал головой. — Печальный день, сэр. Ах, воистину очень печальный для нас всех.

— Я бы на вашем месте не стала особенно беспокоиться, — презрительно бросила Антония. — Уверена, что Рейф сможет позволить себе и впредь содержать вас обоих, пиявки, даже после того, как откупится от вымогателя.

— Моя дорогая девочка! — Он ласково ей улыбнулся. — Ваши чувства в смятении, а это скверно. Вы должны попытаться быть храброй, — его толстые губы внезапно искривились, — ради своего отца.

Антония заморгала, потом крепко стиснула зубы и прошла мимо него в другой конец комнаты к Питу Райнеру.

— Никакого почтения к артистическому таланту, — пронзительным голосом изрек Брюс. — К счастью, ее отец лучше разбирается в людях. — Он бросил быстрый взгляд назад, на двухместный диван, затем удовлетворенно улыбнулся. — Все дело в генах, как я полагаю. Ее отец — один из величайших драматургов, но Антонию интересуют, как бы это выразить, более осязаемые художественные формы.

— Это было хорошо сказано, Брюс, — одобрительно загоготал Эшберри. — В самом деле хорошо сказано! Ты можешь на этом что-нибудь построить, вроде “Оды Плоти”. Ну как?

— Который час? — вдруг спросил Кендалл.

— Без пяти пять, — сообщил ему Хиллан. Его глаза из-под нависших век глянули на меня с неприкрытой ненавистью, потом он отвел их в сторону.

Кендалл поднялся со стула и подошел ко мне.

— Боулер должен быть здесь с минуты на минуту, — торопливо пробормотал он приглушенным голосом. — Что мне делать, когда он появится?