– Да, кореш, я тебя понимаю… – задумчиво сказал Серый. – В том смысле, что я тоже в подобные ж. пы не раз попадал. На одной из таких вот дач как-то пришлось отсиживаться где-то с неделю: выжрал у них половину запасов варенья, огурцы соленые хавал, пробовал сырой картофан, с…ть ходил в подпол, потому что боялся, что с соседних дач меня засекут…

– Даже не знаю, Серый, чё мне делать? – отложив пока в сторону пачку печенья, сказал Жердев. – Я тут одного дядьку вечером пытался у дома подкараулить, почти до полуночи ждал, но глухо, окна у него не горят. Хорошо, у меня с собой стольник рублей был, а то не знаю, как бы вообще до тебя добрался! Ну вот… Чё мне делать, как думаешь? Но учти, в ментуру я сам ни за что не пойду!

Бригадир несколько секунд морщил лоб, потом, приняв решение, сказал:

– Минут через несколько я освобожусь… и тогда поедем ко мне!

Все же какие-то насущные дела заставили бригадира чуть подзадержаться – Жердев перебрался в «плацкарту» и успел там даже прикемарить каких-то часа полтора или два…

Когда они вдвоем вышли через перроны пригородных поездов на привокзальную площадь, или площадь Трех вокзалов, если угодно, времени было уже почти шесть утра. Серый подошел к знакомому мужику, который у здешних бомбил числился чем-то вроде диспетчера, перекинулся с ним словцом, и тот организовал им «частника». Вообще надо сказать, Серый в последнее время сильно изменился: он вел себя уверенно, как взрослый чел…

Частник отвез двух своих юных пассажиров в район Парковых улиц и высадил возле одного из общежитий. Серый спокойно прошел мимо пожилого мужика на вахте, оставив ему две пачки сигарет и бросив на ходу: «Ко мне брат приехал, Акимыч, до вечера он у меня побудет, лады?» Выяснилось, что бригадир снимает здесь комнату, но каким образом ему удалось здесь, в этом студенческом общежитии, зацепиться, Серый так и не рассказал (а Жердева это и не интересовало). Комната роскошная: две койки, причем на одной лежит лишь поролоновый матрац, стол, застеленный проженной в нескольких местах сигаретами клеенкой, скрипучий шкаф, тумбочка, пара шатких стульев, древний холодильник марки «Минск» и еще более древний, кажется, черно-белый телевизор «Юность»…

– Как у тебя насчет этих… «насекомых»? – первым делом поинтересовался Серый. – Не подхватил часом где… мне тут только вошиков не хватало?!

– Да не, нормалек, я в пятницу в бане мылся, – слабым, каким-то заторможенным голосом сказал Жердев. – Зуб даю…

– Снимай куртку, счас тапки дам. Потом сходим, я покажу тебе, где здесь умывальник и туалет. Дам тебе полотенце, мыло… Оп-па, а чё это у тебя?

Он с удивлением уставился на Ромчика, который, сняв куртку, стоял перед ним в камуфлированной жилетке с прошитыми кармашками.

– Эт-то, Серый, называется «лифчик», – сказал Рома, к которому на несколько секунд вернулась толика растраченной им за последние дни энергии. – Это так спецназ называет. Еще называют – «разгрузка»… Вот эти кармашки, – он похлопал себя по груди, – они для боезапаса, для запасных магазинов, гранат, запалов, ну и так далее. Вот еще что есть у меня…

Он извлек из-под поясного ремня заветный черный берет и тут же нахлобучил его на голову.

– Там где мы, там – победа! – почти с гордым видом озвучил он лозунг и жизненное кредо морской пехоты. – Хотя я слышал, как пехи иногда говорят чуточку по-другому: «Где мы, там – п…ц»…

– Вот что, «морпех», – озабоченно сказал Серый, – сымай пока свои доспехи, дуй умываться, а я счас гляну, чё у меня из жрачки есть в холодильнике.

Через час, после довольно солидного перекуса, они вновь стали разговаривать за жизнь.

– Держи, Ромчик, – хозяин передал ему маленькую, емкостью 0,33, банку какого-то заморского пива. – Сможешь сам открыть? Вообще-то я нашим пацанам при себе бухать не даю… даже пиво! Но все равно, то один насосется, то другой… сукины дети, ну не выгонять же из бригады?! Сам знаешь, что в побирухах счас почти голимый ноль… «крыша» иногда все до копья отбирает! А то и на панель загребут… да чё объяснять, ты ж и сам, блин, ученый. Ладно, ты пей пивко, а я, наверное, «косячок» раскурю, чё-то ты меня, кореш, вконец расстроил.

– Серый, а у тебя сотовый есть? – неожиданно спросил Жердев.

– А ты чё, слепой? – раскрыв половинки шкафа и роясь в каких-то своих вещах, подал реплику хозяин. – На столе мобила лежит, не видишь? Постой! А куда это ты звонить собрался? Если надумал ментам сдаваться, то дуй отсюда и даже имя мое забудь!

– Не, какие менты?! – почти испуганно произнес подросток. – Я и не думаю им объявляться! Тетке хотел одной прозвонить.

– О-о… ты уже даже телкой успел обзавестись?

– Не, ты меня не так понял. Это взрослая женщина, она навещала меня в интернате.

– Тогда звони, – закрывая шкаф, сказал Серый. – Умеешь пользоваться мобилой? А ее номерок ты, кстати, помнишь?

– Угу, – хмыкнул Жердев. – У меня память на цифирь обалденная.

Он набрал номер сотового Леры, которую взрослые мужики из их команды в разговоре между собой называли не иначе как снайперша.

– Алло! – послышался в трубке знакомый женский голос. – Говорите… Не слышу вас!..

Ромчик так и не смог выдавить из себя ни единого слова. Ему было страшно и в то же время стыдно. Он чувствовал себя виноватым, хотя и сам до конца не понимал, в чем же он, Рома Жердев, конкретно виноват…

– Не туда попал, – соврал он, возвращая сотовый хозяину. – Наверное, я все ж перепутал какую-то из циферек.

Неспешно выкурив «косяк», Серый приоткрыл фрамугу окна, чтобы чуток проветрить комнату. Он уложил Ромчика на свою койку – но тот все никак не мог уснуть, – а сам, взяв запасное одеяло и голую, без наволочки, подушку, улегся в спортивном костюме на соседнюю койку.

Некоторое время он лежал молча, закинув руки за голову, и смотрел в потолок, который вдруг стал как-то странно подниматься вверх и испускать из себя голубоватое сияние.

– Ромчик, ты спишь? – спросил он.

– Не, не сплю пока.

– А я, братела, тоже видел, как менты убивали человека…

– Где? Когда? – встрепенулся Жердев. – Рассказывай!

Если бы не травка, Серый, наверное, ни за что не рассказал бы ему эту историю, но он сейчас был под кайфом, а в таких случаях люди, особенно его возраста, не очень-то себя контролируют…

– Да где-то примерно неделю назад. – Он стал рассказывать, оставаясь в прежней позе. – Я решил все ж на родину смотаться, проверить, жива ли матушка или уже издохла на пару со своим сожителем. Сельцо, откуда я родом, совсем захудалое, кореш. Домов целых почти не осталось, потому что ферма еще лет десять назад накрылась, совсем негде работать. А до соседнего поселка пилить и пилить… Я там жил года два или три у дальней родни, у тетки по отцу, ну и в школу там начал ходить… Да, совсем захудалая деревня – там и раньше-то даже сельпо не было, автолавка иногда с продуктами приезжала. Матушка моя то в поселке жила, то с сожителем в эту деревню уходили… они там самогон варили, ну и бухали, естественно. Еще там проживала пара стариков, иногда бомжи забредают, но в принципе там голимая пустыня…