— Дженни…

— А когда? Когда мне было показывать? — разгорячено выпалила она. И добавила обиженно: — У тебя же не нашлось для меня времени.

— Времени, — как будто сердясь, повторил он. — Я был вынужден оставить тебя в покое. Но эта песня, Дженни… — он прерывисто задышал, — почему ты ее спела так? И смотрела на меня…

— И заставила наконец тебя обратить на меня внимание, — резко добавила она, теряя остатки самообладания. Потом подняла на него полные горечи глаза. — Ты же сегодня вообще знать меня не хотел.

— Так же, как и ты меня, — с болью в голосе ответил он. — Боже всемогущий! Если бы ты знала…

Его рука скользнула по плечу Дженни и обняла ее за шею.

Дженни открыла было рот, чтобы возразить, но он не дал ей говорить и властным поцелуем впился в губы. Получилось грубо. Дженни отпрянула. От него пахло виски, и это возмутило ее. Какая там нежность, какая любовь! Собрав последние силенки, она оттолкнула его.

Он не смог снова поймать ее губы и стал неистово покрывать поцелуями лицо, при этом настойчиво шепча:

— Не сопротивляйся… Пожалуйста, Дженни… Я не мог ошибиться… Ты все сказала своей песней… Не гони меня… Ты так смотрела…

Он, чуть отстранившись, глядел на нее, и ее обожгла голодная страсть в его глазах. Ее собственное чувство устремилось навстречу его желанию, губы с тихим вздохом раскрылись. Они соединились в жарком поцелуе, одержимык общей страстью.

В голове у Дженни закружился калейдоскоп вновь пробудившихся чувств, когда он, развернувшись так прильнул к ней и так сильно ее обнял, что чуть не вдавил в стену. Руки его медленно двигались вверх, с наслаждением задержались на бедрах, на талии, потом коснулись мягкой округлости груди. Он ни на секунду не отпускал ее губы и пил их сладкий нектар, по всем правилам любовного искусства требуя, чтобы она принадлежала ему, и только ему…

Вдруг какая-то сила отшвырнула его прочь. Дженни обмякла. От слабости дрожали колени. Чтобы не упасть, она, часто дыша, прислонилась к стене. Словно в тумане она увидела Тони, который, прижав Роберта к противоположной стене, схватил его за горло.

— Я предупреждал, что уничтожу тебя, — угрожающе прорычал он.

Глаза Роберта яростно блеснули. Трудно было поверить в реальность этой безумной сцены, однако ненависть пролегла между братьями, и казалось, навсегда.

— Не тягайся со мной, Тони, — с не меньшей угрозой в голосе предупредил —Роберт. — Хоть ты и набит мускулами, однако помни, что я владею приемами и в состоянии справиться с тобой.

— Ага, особенно такой пьяный. От тебя же разит, — грубо отозвался Тони, но руку отпустил. — Тискать Дженни, как будто она одна из твоих дешевых звезд… Дрянь!

Темные беспокойные глаза устремились на Дженни. Во взгляде девушки застыл ужас.

— О Господи, — тяжело застонал Роберт и закрыл лицо рукой. Потом пальцы медленно скользнули по щекам, и он посмотрел на Тони. — Во всем виноват алкоголь. Он превращает людей в идиотов. — Роберт кисло усмехнулся. — И потом, ты же знаешь, что девственницы не в моем вкусе. Черт попутал, Тони.

Он хлопнул брата по плечу и пошел слегка пошатываясь, как пьяный. Тони глубоко вздохнул и нежно прижал Дженни к себе, поддерживая ее рукой. Дженни все еще трясло. От последних слов Роберта страсть, которой он сам так упорно добивался, превратилась в леденящую пустоту.

— Пойдем, я тебя куда-нибудь посажу, а сам возьму у Роба ключи от машины. Поедем домой. Роб дошел до точки, Дженни. Обычно он такого себе не позволяет, по крайней мере на людях. Лучше скажу Миранде, чтобы она отправила его на такси домой. Сама-то она без провожатых не останется.

Дженни не возражала. Она была благодарна Тони за заботу.

Слезы тихо текли из-под густых ресниц, а Дженни все не могла остановиться или хотя бы вытереть их. Нервы вконец сдали, и не было сил как-то справиться с ними. Тони ехал медленнее, чем обычно. Его осторожное молчание лучше любых слов говорило о том, насколько глубоко он понимает ее состояние. Когда они наконец въехали в отцовский гараж, он повернулся к ней с тяжелым вздохом.

— Ну и вечер у тебя сегодня! Сначала я, потом Роб пристал. Мне очень жаль, Дженни. Извини и за то, что я так повел себя с Робом. Ты, наверное, была в ужасе, увидев, как я его поволок. — Он расстроенно покачал головой. — Но нужно было вмешаться. Ты была так беспомощна, а он…

— Не надо об этом, Тони, — торопливо зашептала она. — Пойдем в дом.

Тони помог ей выбраться из машины и проводил до самой комнаты. Открыл дверь и легонько поцеловал в лоб.

— Завтра поедем домой, — тихо сказал он, словно бы утешая. Он нежно коснулся пальцами ее подбородка и улыбнулся. — Ложись спать и постарайся навсегда забыть эту ночь.

Он повернулся, чтобы уйти, и тут вся боль Дженни, все ее смятение разом всколыхнулись и прорвались наружу сдавленным криком: — Не оставляй меня!

Она сейчас остро нуждалась в том, чтобы кто-то был рядом. Она чувствовала, что разрывается на части, что с этой минуты все потеряло для нее всякий смысл. Вдруг из водоворота раздирающих душу чувств всплыла одна-единственная мысль: она больше не хочет оставаться девственницей. Поэтому надо что-то делать. Тони нахмурился, нерешительно потоптался у двери, потом вошел в комнату и закрыл дверь. Он взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза.

— Ты действительно слишком возбуждена, Пойдем, я уложу тебя и немного посижу рядом.

У Дженни началась дикая истерика. Она расхохоталась, отбросила его руки и оттолкнула его самого. Ее руки бесконтрольно задвигались, она как бы искала и не могла найти нужные слова. Наконец она заговорила:

— Я не хочу, чтобы ты сидел со мной. Или разговаривал. Мне не нужна твоя доброта. Я хочу, чтобы ты любил меня. Ты же говорил… Ты говорил, что я желанна для тебя. Помнишь? Так докажи это. Я хочу, чтобы ты сделал это.

Она пальцами нащупала молнию и рванула ее вниз. Платье упало к ногам. Не сводя с него глаз и боясь, что он может отвернуться, Дженни сняла белье и вызывающе голая предстала перед ним.

— Я же нравлюсь тебе именно такая, да? Абсолютно естественная. Вот она я. Ты же хочешь меня такую, да? Да? — закричала она, видя, что он даже не пошевелился. Из глаз снова брызнули слезы, она вдруг сгорбилась и сделалась жалкой. — Ну пожалуйста, Тони, — донеслось сквозь рыдания. — Ты мне так нужен… Так нужен.

Она почувствовала, как его горячие руки обхватили ее, и, прижавшись лицом к его груди, услышала бешеное биение его сердца. Одной рукой он нервно гладил волосы Дженни, а другой прижимал ее к себе. Сам он был весь напряжен и, без сомнения, крайне возбужден. Потом вздохнул так глубоко, что от его дыхания взметнулись вверх волосы Дженни, и щекой потерся о ее макушку.

— Дженни, милая, мне ничего не стоит овладеть тобой. Поверь мне. Ты очень, очень желанна для меня. И, может быть, дурак я, что никак не осмелюсь, но мне кажется, ты сейчас не ведаешь, что творишь.