Запрос президента Бьюкенена к конгрессу об ассигнованиях на армию, сделанный в 1857 году, был отвергнут. Более того, расходы на нее были урезаны с 25 миллионов долларов в 1858 году до 16 миллионов в 1860-м, и пять новых кавалерийских полков, о создании которых ходатайствовал президент, так и не были созданы. Бьюкенен, кстати, запрашивал средства именно на кавалерию, потому что предполагал, что на плечи армии будет возложено новое бремя по охране порядка на новых территориях, вроде Канзаса. Но конгресс в мудрости своей решил, что это излишне, – и в 1860 году из 198 отдельных рот, из которых состояла регулярная армия, 183 были заняты на Западе.

И что следует делать федеральной власти тревожной осенью 1860 года, было совершенно непонятно. Письмо генерала Скотта послужило тревожным сигналом, но ситуации, надо сказать, не прояснило. Но уже 7 ноября, через неделю после его получения, когда победа Линкольна на выборах окончательно прояснилась, президент Бьюкенен сам взялся за перо и написал своему военному министру нечто весьма конфиденциальное.

До него дошли слухи, что в городе Чарльстонe, большом портовом городе Южной Каролины, зреет мятеж.

II

Слухи имели под собой значительные основания. Полковник Гарднер, командующий федеральными войсками в Чарльстоне, задумал было забрать кое-какие военные припасы из арсенала и перевезти их в один из береговых фортов, Мольтри, который был самым старым и являлся штабом гарнизона. Он был создан как батарея для защиты гавани и со стороны суши не был защищeн. Полковник полагал, что это последнее обстоятельство не даст повода к обвинениям его в агрессии, – в конце концов, он всего-навсего собирался перевезти федеральное имущество из одного места в другое, которое никак не могло служить крепостью против местных властей. Hо нет, местные власти ему все-таки в перевозке воспрепятствовали.

Военный министр, извещенный об инциденте, решил, что вся проблема в том, что полковник Гарднер родом из Массачусетса, то есть из штата, который был самым центром движения аболиционистов. И он его быстренько отстранил от должности, заменил южанином, майором Андерсоном, и доложил президенту, что «инцидент исчерпан».

Однако в конце декабря Южная Каролина провозгласила, что выходит из Союза, – и майор Андерсoн оказался в трудном положении. Он, собственно, уже извещал свое начальство в Вашингтоне, что без значительных подкреплений удерживать прибрежные сооружения, вроде форта Мольтри, oн не сможет, – у него не было и сотни солдат, даже если считать и музыкантов парадного оркестра.

В качестве альтернативы майор даже предлагал прислать в Чарльстон военный корабль, но и это его предложение, что называется, «растворилось в воздухе…». На него не отреагировали. Никаких инструкций о том, что же ему делать, если власти штата Южная Каролина потребуют сдачи, он тоже не получил. И тогда майор рассудил, что его единственный шанс как-то удержать ситуацию под контролем – это эвакуировать вверенный ему гарнизон в такое место, которое наскоком не возьмешь.

В гавани на скалистом островке имелось федеральное военное сооружение, под названием форт Самтер. Форт был не совсем достроен и далек от абсолютного совершенства – но он был со всех сторон окружен водой, там имелась артиллерия и кое-какие запасы. Гарнизон, правда, состоял из одного солдата, который заодно нес службу и на маяке.

В общем, майор Андерсон собрал всех людей, что были у него в распоряжении – их набралось 85 человек, – и 26 декабря 1860 года заклепал орудия форта Мольтри и перевез свой отряд в форт Самтер. Новое правительство Южной Каролины сочло это оскорблением и нарушением его суверенитета. От Андерсона потребовали эвакуации форта. Он сослался на то, что у него нет на это полномочий. Депеша, срочно отправленная президенту Бьюкенену, тоже результатов не принесла. Он отказался эвакуировать форт и в начале 1861 года организовал морскую экспедицию. 9 января в бухту Чарльстона вошел пассажирский пароход с продовольствием для Самтера и с двумя сотнями солдат для усиления его гарнизона. Пароход обстреляли – форт в Куммингс-Пойнте уже был занят местной милицией, и она располагала артиллерией. Капитан разумно рассудил, что его невооруженное судно не может «состязаться в прочности с артиллерийскими снарядами…». Oн развернулся и ушел в море. Орудия форта Самтер молчали – майор Андерсон имел строгий приказ – «не накалять обстановку…»

Осада продолжалась и после того, как было объявлено о создании Конфедерации Штатов Америки, и после того, как Линкольн принес присягу президента. Теперь КША и США стояли друг против друга, и ни одна из сторон не торопилась. Ставка была слишком велика – имелись «нейтралы».

Несколько штатов, вполне сочувствующих Югу, все еще не примкнули к КША и официально считались членами Союза. Среди них была, например, Виргиния, и обоим участникам конфликта было важно перетянуть ее на свою сторону, так как никто из них не хотел выглядеть агрессором.

Президент КША Джефферсон Дэвис послал делегацию в Вашингтон с предложением уплатить за все конфискованное федеральное имущество. И вообще, сообщалось, что «КША было бы очень желательно заключить с США мирный договор…».

В энциклопедии на этот счет говорится вот что:

«…Дэвис назначил Мирную комиссию, которая в марте отправилась в Вашингтон с предложением выкупить всю федеральную собственность на территории Юга и южную часть национального долга. Данная акция не возымела успеха…»

Она не возымела успеха по очень простой причине – Линкольн делeгацию не принял.

III

Конечно, в горячий период между мартом и апрелем 1861 года, когда совершенно невероятные события шли сплошной чередой, никто не обратил особого внимания на то, что Линкольн отказался иметь дело с делегацией Конфедерации. Он просто холодно заметил, что не может признать этих достойных джентльменов договаривающейся стороной, – соответственно, говорить им не о чем.

Но говорить, однако, тут было о чем. К моменту вступления в должность президента США Авраам Линкольн должен был иметь кабинет министров, должным образом сформированный и готовый «служить стране и проводить в жизнь политику президента», – по крайней мере таковым был обычный газетный штамп того времени. Но что такое «политика президента» и кто ее определяет? Согласно общему мнению, существовавшему ранней весной 1861 года, Авраам Линкольн, ввиду своей полной неопытности в делах правления, администрации, внешней политики и многого другого, должен будет положиться на людей с несравненно более широким кругозором. Линкольн, проведя назначения в свой кабинет министров, это мнение подтвердил. Положим, федеральное правительство США сильно напоминало регулярную армию США – оно не располагало таким уж внушительным аппаратом. Аврааму Линкольну предстояло подобрать всего-навсего 7–8 человек на должности министерского уровня, и одной из этих должностей был пост главы национального почтового ведомства, который в европейских странах никаким особым престижем не пользовался.

Звездой кабинета Линкольна был Уильям Сьюард, его главный соперник в борьбе за номинацию от республиканцев, – после долгих уговоров он согласился стать государственным секретарем США, что по европейским стандартам делало его министром иностранных дел. Но сам он рассматривал свои полномочия куда шире. Он рассматривал себя как своего рода премьер-министра – кто-то же должен руководить совершенно неопытным бывшим дровосеком из Иллинойса! И кому же это и делать, как не Уильяму Сьюарду, заслуженному сенатору от штата Нью-Йорк, бывшему губернатору этого штата и ученику Джона Квинзи Адамса, шестого по счету президента США и самого лучшего американского дипломата[1]?