понять тебя. Я постараюсь идти дальше. У меня есть мечта и цель – я стану магом. Твоя жизнь мне больше неинтересна. Теперь я сепарирована от твоего влияния. Оно для меня губительно. Что насчет тебя, постараюсь больше не изводить своими психами. Прощай.

– Так, Маш, Тох, есть что сказать?

– Да, есть. – Подтвердил Антон, которого я также не видел. – Просто хотел сказать, что иногда лучше не видеть настоящий внутренний мир человека, с которым ты, казалось бы, хорошо знаком. Мне жаль, что все так вышло. Ты был для меня наставником. Мне нравилось общаться с тобой на разные темы и даже спорить. Обидно, что это было не обоюдно. Даже сейчас я считаю, что ты прав. Я действительно дурак. Постараюсь быть внимательнее к людям. Спасибо. А, нет, еще кое-что. Давно хотел сказать, но стеснялся. Кхм… Мир – это не ты. Мир – это то, что вокруг тебя. Вся эта земля, эти растения, люди. Все что угодно, но не только лишь ты. Надеюсь, когда-нибудь ты поймешь это. Я тоже все.

Эти сумасшедшие будто хоронят меня. К чему этот фарс?

Я брыкался, мычал, пытался действовать, но был скован невидимыми цепями, прописанными в коде. Я не мог даже пальцем пошевелить.

– Ребят, а можно ему громкость хотя бы небольшую поставить? – Спросил Антон. – Я думаю, что он хочет что-то сказать.

– Ты уверен, что не пожалеешь об этом?

– Если я не буду учитывать его мнение, то начну противоречить сказанному.

Парень кивнул. Закрыв глаза, он делал какие-то жесты рукой. Через пару минут я мог говорить.

– Ты че несешь, утырок? Какой, к черту, мир? Какие, блин, растения? Совсем крыша потекла? Ты у меня увел любимую! Ты делал все для этого с самого начала!

От этих слов Полина встрепенулась. Лариса тяжело вздохнула.

– Правда? – Продолжил незнакомый мне парень. – А Маша знала, что она, оказывается, любимая?

Она в ответ отрицательно покачала головой. Полина расслабилась, но Ларисе от ее жеста легче не стало.

– Что? Я никого не уводил от тебя. Максимум помогал ей с литературой, у нее двойка может в четверти выйти. Твоя помощь не давала нужных результатов. И вообще, я никогда не задумывался об этом! Ты на мои слова рассердился, что ли? Тебе не понравилось, как я девушек описываю? Да я шутил же. Шутки у меня такие. Чувство юмора, пусть и дурацкое, но оно хотя бы есть! Я бы никогда не позволил себе такого маневра. Меня так не воспитывали, понимаешь?

– А почему я должен был решить, что ты ничего не замышляешь?

– Да потому что тебя как друга принимали, и я и она, а ты все полимеры похерил!

– Это меня-то держали за друга? Да я для вас был никем! Вы меня как собачонку при себе держали, и все ресурсы из меня выкачивали, пока я со Зверем боролся! Я ради вас старался, чтобы вы были живы, а вы? Я для вас всю душу измотал, хоть бы что-нибудь получил взамен!

Антон тяжело вздохнул и опустил взгляд.

– Я тебя услышал. Все с тобой понятно. Игорь, выключи звук.

– Ага.

Я снова замолк.

– Маш?

Она вздрогнула: – Ну, я вряд ли что-то озвучу. Я скорее у вас, ребят, кое-что хотела спросить.

– О чем? – Поинтересовалась Саша.

– А нельзя как-то без стирания памяти? То есть, существует ли в настройках какая-нибудь опция… кхм, как бы сказать…

– Отключить самодурство? – Посмеялся Антон, будто никакого тяжелого разговора до этого не случалось. – Нет, Маш, боюсь, это так не работает.

– Он прав. – Подтвердил так называемый Игорь. – Такое надо начинать с детства. Дальше хуже и никакое перевоспитание не помогает. Если человек не желает излечиться сам, то ему никто не поможет.

– Жаль…

– Он тебе нравится? – Спросил Антон.

Она пожала плечами: – Не думаю, что он плохой…

– Просто запутался? – Встряла Саша. – О нет, Маш, ты даже не представляешь насколько опасно так мыслить. Можешь разозлиться на меня, но, пожалуйста, не оправдывай его. Все, что он сотворил – было намеренно. Каждое его действие было обдуманным. Нечего жалеть жалких.

Маша сделала глубокий вдох: – Наверное, ты права. Да, человек сам причина своих следствий. Я уже и сама начинаю путаться.

– Поэтому мы здесь. Для этого мы существуем. – Подтвердил Игорь. – Есть еще что-то?

– Нет. Мне нечего сказать.

«Какая же ты дура. Ты мне нравилась, а сама натравила на меня Зверя. Еще и цитируешь свою глупую мачеху. Ты – следствие своего окружение, вот ты кто!»

Она посмотрела на меня, будто я сказал это вслух, но вскоре снова опустила взгляд.

Игорь снова хлопнул в ладоши: – Так, раз уж все гештальты закрыты, нужно сделать некоторые манипуляции. Правда, нужно начать с вас. Извините, но я вас предупреждал.

Они начали одобрительно кивать, пусть и без энтузиазма.

– Значит, мы должны забыть, что вы блюстители? – Спросила Полина.

– Да.

– Это нельзя обойти? Разве мы кому-нибудь разболтаем?

– Мы верим в ваше благочестие, но дело не в этом. Так мы тоже можем избежать проблемы, которые нельзя исключать даже теоретически. Лишнее знание развязывает руки, понимаешь? – Та кратко кивнула. – Инга, тебя, как части команды, это не касается. – Она тоже согласилась со сказанным. – Для этого нам надо пойти в соседний кабинет. Времени должно занять минут двадцать, не больше.

– А почему так бережно стирается лишь один кусочек памяти? Не будет проще стереть ее полностью? – Спросил Антон.

– Ну, мы же не варвары! – Улыбнувшись, ответила Саша.

– Да и кодов меньше удалять. – Устало добавил Игорь.

– Это точно…

– Ну, что ж, прошу на выход.

Полина медленно плелась за ребятами, волоча подол синего плаща. Искоса посматривала на меня, но без злости. Скорее испытывала сожаление. Неуверенно размышляла о чем-то.

– Подождите. – Все остановились и повернулись в ее сторону. – Может, начнем с него?

Я брыкался еще сильнее. Вот же мстительная сучка! Так не терпится увидеть мои страдания. «Я тебя люблю» – да черта с два! Ты даже не знаешь, что это такое. Сама ты ничего не понимаешь в отношениях! Все твои познания ограничиваются лишь просмотром омерзительных мелодрам о скудных героинях.

– Можем и с него, – пожал плечами Игорь, – но с ним процесс долгий. Если вы готовы подождать…

– У меня есть это. – Она достала из-под плаща склянку с «Забвением». Ах, черт, у нее был резерв. Пера-то два. – Это зелье для стирания памяти. Вы можете проверить его, мне незачем врать. Этот человек причинил мне много боли. Я хотела бы, ну, если позволите, совершить самосуд.

Саша многозначительно смотрела на свой объект вожделения, а тот вдумчиво смотрел на стеклянную бутылочку,