Для того чтобы разобрать последнее слово, пришлось подключаться к Интернету, но остальное Натка перевела без труда. Она закрыла книгу и бережно положила ее туда, где взяла. Натка сделала три совершенно разных вывода. Два просто замечательных: она понимает испанский, и Андрей все еще питает к ней нежные чувства. И третий ошеломляющий: он подозревает ее в измене. Он ее, хотя она уже третий месяц не находит себе места из-за того, что у мужа, возможно, появилась другая.

Натка снова перебралась на переднее сиденье и посмотрела в зеркало. Что ж, все эти выводы с легкостью можно было объединить в один: она – психопатка, идиотка и полная дура, навоображавшая невесть что. Кстати, Андрей абсолютно прав. Это разыгравшееся воображение – плод ничегонеделания. Да, многие не слишком умные барышни занимают свой досуг кувырками в койке, но Натка-то не из их числа. Ей пришлось искать другие «развлечения». «Нет, ну каков гусь! Хорошего же он обо мне мнения!» Натка тут же себя осадила, сделав инъекцию разумного упрека: «А ты и сама, голубушка, не лучше».

Она продолжала сидеть в джипе, не зная, что делать дальше. Уезжать из дома теперь не хотелось, но и оставаться было почему-то страшновато. Душа ликовала и мечтала выплеснуть внезапную радость на всех и вся. Натка даже снова позвонила Паоле и сообщила:

– Знаешь, я нашла свою серединку.

– Какую еще серединку? – Голос у подруги был теперь недовольный. – Я, между прочим, тут на стене вишу, а ты ко мне со всякими серединками пристаешь.

– Я сейчас отстану. Я только хотела сказать, что еще не поняла, чего хочу, но зато точно знаю, чего не хочу. Я не хочу разводиться.

– И то дело! Значит, не разведешься.

– Наверное, нет. И еще знаешь что?

– Ну?

– Эта твоя учительница испанского экстрасенс?

– Кто? Ты в своем уме?

– Понимаешь, тут столько совпадений…

– Слушай, если ты сейчас не прервешь разговор, то дело кончится падением, а не совпадением. Она не экстрасенс. Обычная женщина.

– Странно. Ладно, штурмуй Олимп.

Натка отложила телефон и задумалась о том, что делать дальше. Пойти разбудить мужа и сказать… А что сказать? Во-первых, что бы Андрей там ни написал в своей «книге», дома он не ночевал. Что бы себе ни напридумывал, Натку бросил на произвол судьбы и жизнью ее не интересовался. Только ее, оказывается, обвинял в том, в чем и сам далеко не молодец. Она, значит, его бросила? Она такая-растакая нехорошая, а он – просто ангел во плоти. Бедный, брошенный, несчастный. Кроме того, еще и пьяный, и спящий себе спокойным богатырским сном, пока она тут расхлебывает эту закваску отношений, из которой надо слепить что-то путное, а ничего, как ни меси, не выходит.

«Вот имелся у меня план, надо было ему и следовать. Нет ведь! Синдром отличницы неистребим. Как же это выполнять новый план, если еще не достигнуты старые цели? Разве можно забыть об уроках? Ну, вспомнила. Выполнила задание. Полегчало? Ну, предположим, с лирической точки зрения все-таки полегчало, и даже очень. Но вот с физикой сплошная беда. Что мне теперь делать? Какой план построить? Так и сидеть в машине, пока меня не найдут, а потом действовать по обстановке? Ой, нет-нет-нет».

Действовать по обстановке Натка не любила и не умела. Вот вчера, например, в крепости пришлось объясняться без подготовки, и к чему это привело? Да ни к чему хорошему. Поперлась на незапланированную прогулку, и вот те здрасте. Хотя… «Если бы не те обстоятельства, не было бы и этих. Я бы не прочитала дневник. Ну, не прочитала бы. Зато сидела бы сейчас у Ниночки в Барселоне, разговаривала с дочкой, а не протирала бы штаны на сиденье этого дурацкого джипа!»

Стук в стекло машины заставил Натку вздрогнуть от неожиданности. Нина размахивала руками и что-то быстро говорила. Натка распахнула дверь.

– …не открывает, гараж распахнут, что у вас тут творится?

– А-а-а, – Натка открывала и закрывала рот, как рыба. Было очевидно, что разговаривать с Ниночкой в Барселоне она бы сейчас не смогла ни при каких условиях, ведь дочь стояла перед ней здесь, в Тоссе, и вела себя так, словно ее внезапный приезд являлся чем-то привычным и заранее известным. Наконец Натка обрела способность говорить:

– А у нас все в порядке. – Она хотела спросить дочь, почему та приехала, но вместо этого сказала только: – Хорошо, что ты здесь. Ночевать останешься? Завтра целый день сможем вместе провести.

– Посмотрим, – осторожно ответила Нина.

Ее осторожность была вполне понятна. В последнее время Натка не слишком настаивала на общении, так и говорила:

– С тобой общаться – себе дороже. Никаких нервов не хватит.

А теперь и ночевать оставить собирается, и воскресенье хочет вместе провести. Подозрительно все это.

– Подозрительно все это, – сказала Нина.

– Что? – Натка слепила невозмутимое лицо.

– В доме горит свет, но к телефону никто не подходит, двери никто не открывает, а ты сидишь в гараже в папиной машине и разговариваешь сама с собой.

– Свет? – «Верно, я, когда вернулась за ключами, забыла его выключить. И на кухне, кажется, оставила, торопилась». – Так я, Нин, на минутку вышла, папа фары забыл выключить, я и спустилась.

– А он почему дверь не открывает?

– Уснул, наверное.

– В субботу? В пять вечера?

– Уже пять?! – не сдержалась Натка, но тут же взяла себя в руки. – Устал за неделю. Ты же знаешь, как папа много работает.

Ниночка недоверчиво взглянула на мать, но ничего не сказала. Натка вылезла из машины и повела дочку в дом.

– А что же ты не позвонила?

Ниночка удивилась:

– Я? Я звонила. Папе вчера вечером.

– А-а-а. Тогда ясно.

Дочь вопросительно изогнула бровь, желая услышать продолжение, но Натка объясняться не стала, спросила:

– Есть хочешь?

– Не откажусь.

– Отлично. Тогда мой руки и за стол.

Пока Ниночка плескалась в ванной, позвонил Валерка и довольным голосом сообщил, что они «уже сделали все уроки, пообедали в суши-баре, сыграли в боулинг и сейчас всей компанией валят в кино».

– В девять дома, – напомнила Натка, хотя сын, кажется, уже бросил трубку. Она вздохнула: становилось очевидно, что план, казавшийся ей таким прекрасным, был провальным практически по всем статьям. С дочерью они бы разминулись, а сын прекрасно выполнил всю программу без матери и, похоже, в гораздо более привлекательной для себя компании. «Я ему больше не нужна», – подумала Натка, и на глаза навернулись слезы. Но она тут же себя одернула: «Не нужна, чтобы утирать сопли, а для другого, может, еще и нужна. И всегда буду нужна. Мама я или кто?» Она сама удивилась собственным мыслям. Удрученность последних месяцев исчезала, уступая место еще шаткой, но уже заметной уверенности в себе. «Откуда она взялась? Оттого, что я прочитала дневник Андрея?»