— Это еще что?! — возмутилась Лидриэль. — Чем нам придется дышать?

— Понимаешь, у нас такой обычай. Всякий, кто пришел в племя, будь то родич после долгой отлучки или гость, должен пройти обряд очищения. Раньше он бы вообще три дня жил один на отшибе, а шаман смотрел, не привел ли он с собой злых духов. Сейчас все проще — разводится костер, в него кидаются особые травы, и священный дым очищает пришельцев.

— А мы не задохнемся?

— Нет. Мы же не злые духи! — безмятежно ответил Файнос. — Шаман нас встретил, а это великая честь! И потом, нам повезло, что племя сейчас стоит около рощи. А не где-нибудь посреди безлесных равнин.

— Почему? — удивилась Лидриэль.

— Потому что очищающий дым около рощи ароматнее, — ухмыльнулся от уха до уха Файнос.

— Ну почему?! — разозлилась на него Лидриэль.

— Потому что костер около рощи жгут из дров.

— А чем топят костры на равнинах? — не унималась (на свою голову) Лидриэль.

— Навозом, принцесса, сухим навозом, — исчерпывающе ответил кентавр. — Другого топлива, понимаешь ли, взять негде…

Молодые кентавры, дипломатично отъехав вперед, долго еще ржали, вспоминая выражение лица гостьи.

Стойбище племени кентавра Файноса Большой Лук было обширным. Шатры раскинулись около яблоневой рощи, неподалеку от ручья.

Кентаврам требовалось больше места, чем другим расам, и жилища их были высокими и просторными. Но специально для прибывших гостей на поляне меж яблонь поставили небольшую «детскую» палатку, над которой вился дымок очистительного костра

Файнос в палатку вошел с трудом, но он и не собирался сидеть под крышей. Постояв в ароматном дыму, он, пятясь задом, выбрался наружу и занялся приятным сердцу делом: стал опустошать свою левую вьючную суму, ту, в которой были подарки. Файнос развесил их на ветвях яблони, проверил, что кому, снова тщательно сложил, взял первую порцию подношений и пошел по родне: одарять. Он надеялся до темноты навестить хотя бы половину самых близких из близких родственников.

Ничего путного из этой затеи, конечно, не вышло: у первого же костра его задержали до утра.

Лидриэль было некогда: она снова занималась раной человека

А жабка с серебряной лапкой сидела в кустах за палаткой и шипела. Не то пар выпускала, не то жаловалась на длинную дорогу и жестокое обращение: кентавр увидел, что она в ошейнике с цепью, и могучими руками сломал ошейник, перепугав жабку до смерти. Чтобы успокоить зверушку, Лидриэль выпросила у Файноса миску молока (он послушно сходил до шатра жены брата и принес кувшин) и поставила еду около кустов.

Обиходив раненого, Лидриэль вышла из палатки и легко забралась на старую яблоню. Удобно устроилась в развилке, малозаметная среди листвы. Яблоки только начали наливаться. Лидриэль подумала, какая, должно быть, красота царила здесь, когда яблони цвели.

С дерева был отлично виден весь лагерь. А закатное солнце подсвечивало картину мягким вечерним светом.

Женщины привычно хлопотали по хозяйству, ребятишки с хохотом гонялись друг за другом, взрывая копытами землю. Мужчины группами возвращались с зеленой равнины, несли добычу.

Два шатра выделялись среди прочих. Один, большой и добротный, покрытый новыми, выкрашенными яркими красками шкурами, стоял в центре лагеря, перед ним был врыт столб, на котором висел красный щит. Верхушку столба венчал медвежий череп, выкрашенный в черный цвет. В глаза черепа было вделано по большому, яркому рубину.

Второй шатер, грязно-серый, стоял на отшибе. Шкуры, покрывавшие его, как листья, были старыми, пожухлыми, с растрепавшимися краями. У входа росло обломанное, похожее на скелетик деревце. Похоже, что кто-то тщательно оборвал с него ветки с зеленью. На искалеченном дереве сидел, нахохлившись, большой черный ворон.

Солнечную танцовщицу заинтересовали кентаврицы, которые делали что-то непонятное около деревьев. Присмотревшись, она сообразила, что женщины ткут. С ветвей, на удобной для ткачих высоте, почти до земли свисали рядами разноцветные нити, на концах которых были привешены грузики. Сноровисто ходил челнок в женских руках, с помощью длинной ветки менялся порядок нитей. На глазах возникали яркие, узорчатые полосы материи.

Лидриэль очень понравилось это ремесло. Она решила попросить Файноса познакомить ее с мастерицами. Но это завтра. А сегодня — поужинать и спать!

Чтобы вскочить на рассвете и поздороваться с солнцем, как полагается.

Путешествие стало очень интересным.

* * *

Белые птицы привычно летели с запада на восток.

Дриада неслась по небу быстрее птиц. Ветер трепал темные волосы.

Таниэль, старшая из трех сестер-чаровниц, стремительно летела над заброшенным городом и понимала, что далеко не уйдет. Оглянувшись, она видела, как мощно работают громадные крылья преследователя. Каждый взмах приближал их владельца. Глаза Адского герцога горели, зубы скалились в хищной, во всю пасть, ухмылке.

Усмехнувшись, дриада полетела быстрее. Впереди показались развалины города, возвышалась на пути полуразрушенная башня, увитая понизу плющом. Дриада влетела в окно, не снижая скорости, понеслась спиральным коридором вниз.

Крылатый охотник не отставал. Он яростно ворвался в башню, руша все на своем пути.

Коридор уводил в подземелье, в обширные катакомбы. Разнообразная нежить гнездилась там по темным углам. Горе беспечному путнику, что заглянул бы в развалины. Смерть его была бы ужасно неприятной и, главное, не окончательной.

Маленькая, изящная дриада залетела в подземелье, скользнула в одну из щелей. Замерла.

Грохоча когтями, Адский герцог пронесся мимо. Встал посредине зала, жадно принюхиваясь. Не обнаружив жертвы, он в гневе рубанул огненным мечом — у ряда статуй, выстроившихся вдоль стены, со свистом слетели мраморные головы.

Дриада за его спиной выбралась из укрытия и легко понеслась обратно.

Герцог краем глаза уловил движение, повернулся — и, распахивая на ходу крылья, прыгнул вслед за ней.

От взмаха его крыльев по подземелью прошла ураганная волна, разметала полупрозрачные одеяния дриады. Нежить, населяющая подземелья, в ужасе затаилась.

Дриада, не глядя, метнула назад огненный шар.

Герцог легко разрубил его мечом на две огненные половинки, которые пшикнули и бесславно испарились.

Дриада утомилась и совершила ошибку: свернула на развилке не в левый коридор, выводящий в башню, а в правый.

Правый коридор привел ее в тупик, в маленькое подземелье с единственным выходом. Убедившись, что бежать некуда, она встала у стены — изящная, гибкая, беззащитная.

Адский герцог остановился на пороге. Махнул крылом — волосы дриады разметались по плечам. Адский герцог решительно воткнул меч в потолок и медленно шагнул вперед. Меч запылал, освещая подземелье красными всполохами.