Что говорить, трудно стать хорошим певцом. Я уж не говорю о певцах папской капеллы — те могли получить свою престижную работу только после маленькой операции, в результате которой их беспрепятственно допустили бы в гарем любого восточного владыки. Достаточно вспомнить о старинном способе выработки ровного дыхания — петь лежа с тазом воды на груди. Не сделал плавного вдоха — иди сушись. Да и стоит ли стараться, голос ставить? Шаляпин и Горький практически в одно и то же время пробовались в хор. Горького взяли, Шаляпина — нет. Представляете, какой у Горького был голос? Даже не ясно, почему не пошел по певческой линии. Может, потому, что профессия в принципе нестоящая. Какой-то ямщик спросил однажды у его конкурента Шаляпина: «Чем занимаешься, барин?» — «Пою», — честно ответил Федор Иванович. «Ну, это не работа, я, когда выпью, тоже пою. Занимаешься-то чем?» — упорствовал вокалист-любитель.

Но композиторам даже труднее жить, чем певцам, ибо жизнь ставит перед ними нестандартные задачи. Гайдн, например, обычные литавры использовал достаточно оригинально. Есть у него симфония, где во второй части музыка такая нежная, тихая, и вдруг на общем пиано ударник в литавры — хрясь! Так он отвел душу на гостях своего работодателя князя Эстергази, которые имели манеру засыпать на его концертах. Но Моцарт превзошел Гайдна, поспорив с маэстро, что напишет и исполнит произведение, которое Гайдн даже по нотам сыграть не сможет. «Действительно, не могу, — признался Гайдн, — чтоб такой аккорд зацепить, третью руку отрастить надо». Однако Моцарт обошелся без третьей руки, зацепив трудную ноту… кончиком носа!

Он был человек легкий, не то что Вагнер. Тот на премьере своей «Валькирии» в Вене уперся рогом: на сцену должны выезжать настоящие лошади, причем только черные, иначе спектаклю не бывать, и все тут! А дрессированные лошади придворных конюшен, от которых хотя бы не ждали прямо на императорской сцене нарушения приличий, все серые, как нарочно… Положение спас австрийский дипломат фон Ринг, предложив не спорить с композитором, а просто покрасить имеющееся конское поголовье. Почему бы нет — премьера прошла на ура, композитору приятно, а лошадям все равно.

Со временем техника начала вмешиваться в музыку. Еще в конце прошлого века скрипач Ян Стефани первым догадался вместо аккомпаниатора возить с собой валики фонографа, на которых были записаны партии фортепиано его скрипичных концертов. Никаких неприятностей по этому поводу у изобретателя первых «минусовок» не возникало. Наверное, потому, что свою партию он исполнял вживую, без записи. А пианист Гендерсон воспользовался другим благом прогресса — страхованием. Но поскольку сумма страховки рук маэстро была 650 000 долларов, ему пришлось обязаться не мыть посуду, не делать стоек на руках, не фехтовать, не выполнять тяжелых ручных работ и не подавать руки людям весом более 100 кило. Очевидно, его всегда сопровождал человек с весами…

А в советскую эпоху композиторов чтили почем зря. Даже пароходы в их честь называли — по Волге в свое время плавал теплоход, на носу которого было написано «К. Дунаевский». Но Дунаевского звали Исаак Осипович! Однако, когда это сообщали команде парохода, моряки уверяли, что все правильно. Пароход просто назывался «Композитор Дунаевский», а такое длинное название на носу не умещалось. А вот многолетнему главе Союза композиторов Тихону Хренникову Сталин загодя обещал, что улицу в его честь не переименуют. Во-первых, фамилия такая, всякое могут подумать, а во-вторых, по мнению Сталина, такая улица в Москве уже была. Неглинка.

Зато в нынешние свободные времена все поют, чего хотят. То, что в результате все слушают, чего не хотят, получается как-то само собой. Телевидение берет на вооружение опыт Тома Сойера, взимавшего плату за разрешение выполнить порученную ему работу по покраске забора, и вместо того, чтоб платить музыкантам, само требует с них денег. Продюсеры покорно платят и строго-настрого велят певцам демонстрировать указанные ими одежду, прическу, манеры и сексуальную ориентацию, а для недовольных качеством пленительных мелодий напевают строчку из современного шлягера: «Я тебя слепила из того, что было…»

Вот и духовную музыку теперь никто не преследует. Один мой знакомый ухитрялся в своем городе зарабатывать вполне приличные деньги пением. В воскресенье — в церковном хоре, в субботу — в синагогальном. Папа у него был русский, а мама еврейка, так что и ребе, и батюшка ничего против не имели. К религии, как видите, он относился спокойно, но был человек до неприличия добросовестный. И как-то пристал, как банный лист, к кантору — должен ли он в соответствующие праздники поститься, несмотря на убеждения. Кантор даже не сразу догадался, что ему ответить, а потом разразился тирадой, которую я цитирую дословно: «Слушай! Я тебе есть в посты категорически запрещаю, ты понял? Но я тебя совершенно не контролирую, ты понял?» Он понял.

Этот день издавна был особенным. Римляне, правда, предпочитали праздновать его 17 февраля, индусы — почти как мы — 31 марта. Древние германцы праздновали в этот день Новый год — и не только они. У французов, например, только в 1594 году король Карл IX издал указ о переносе начала года на 1 января. А указ об этом появился именно 1 апреля. Так что до сих пор французы в этот день в шутку отмечают Новый год.

Есть и масса других толкований этой даты. У германских народов в древности 1 апреля считалось днем низвержения злого духа с неба. В Средневековье этот праздник приурочивался к пасхальным торжествам. А вот на Кавказе этот день назывался «днем подарков»: любого кавказца можно попросить о чем угодно, хоть обо всех его наличных деньгах — и он с радостью отдаст, лишь бы вы были первым, кто в этот день обратится к нему с просьбой. Так что скорее на улицу — вдруг успеете… Поверили? Вот и я вас разыграл — так, самую малость. Такой уж это праздник — 1 апреля!

Как только не называют этот день! В Шотландии — «день кукушки», в Японии — «день куклы», в Испании — «день болванов», во Франции — «день рыбы», в США — «день дураков». Но смысл один: в этот день можно и даже рекомендуется разыграть повеселее ближнего своего и в то же время постараться не быть им разыгранным. Это не так просто — все только этого и ждут. Ожидания, впрочем, иногда и подводят. В своих интереснейших мемуарах французский академик, бывший москвич Анатоль Абрагам вспоминает, как его коллега профессор Симон с фантастическим спокойствием отнесся к сообщению о взрыве в его лаборатории, причинившем немалые разрушения. Причиной был лежащий у него на столе календарь с датой «1 апреля». Между тем взрыв действительно был…

А в России, по некоторым сведениям, все началось в 1725 году. Ранним утром жители Петербурга были подняты с постелей тревожным набатом, обычно возвещавшим о пожаре: их величество пошутили, как любили и умели. К счастью, все обошлось. И с того дня в России утвердилась традиция, которая существует и по сей день. Это достаточно типичный путь утверждения традиций на Руси. Не Норвегия, чай, где 1 апреля — праздник скорее крестьянский, и местные фермеры в этот день ходят друг к другу в гости, чтоб одолжить нож для отрезания хвостов, стеклянные ножницы, мякинный плуг, угломер для навозной кучи, комариный жир и другие столь же полезные предметы.