– Ты постой, подумай, тут же такие дела, что надо вам, волшебникам, об этом узнать, а я знаю, я все знаю… или ты боишься не угадать, а? Так и скажи, что трусишь!

Маг только усмехнулся. Он давно уже не мальчик, чтобы ловиться на такие подначки. Получить, не сходя с места, исчерпывающий ответ – оно, кто бы спорил, заманчиво. Однако Орвехт не смог бы поручиться, что отгадает все три загадки. Его знания обширны, но не безграничны, а крухутак совсем не обязательно будет спрашивать о том, в чем собеседник компетентен. Наоборот, постарается не оставить никаких шансов, жрать-то мерзавцу хочется. Загадает о какой-нибудь козявке из северного болотно-озерного края, о которой Суно никогда не слышал и не читал, – и прощай, белый свет.

Он пошел обратно, не опасаясь нападения – представитель волшебного народца не может переступить через Условие, – но, услыхав позади шорох, развернулся и впился недобрым взглядом в птицечеловека, изготовившегося сняться с ветки.

– Нагадишь мне на голову – пеняй на себя. Кучка паленых перьев останется.

Крухутак прокурлыкал что-то протестующее – мол, его неправильно поняли – и печально сложил крылья, смирившись с поражением.

По Условию он не может доблануть клювом того, кто с ним не играл, но выкинуть какую-нибудь несмертельную грязную шутку – это всегда пожалуйста.

В «Золотой окорок» Суно вернулся за полдень, пообедал в трактире на первом этаже, поднялся к себе и нисколько не удивился, когда в дверь поскреблись, а потом в комнату деликатно проскользнула Хеледика.

– Господин маг, возьмите меня с собой! Пожалуйста… Я буду все для вас делать, во всем вас слушаться и научусь варить шоколад лучше всех, только заберите меня отсюда…

Можно себя поздравить, так и думал. Сначала Дирвен, теперь песчаная ведьмочка… Этак он скоро начнет благодетельствовать направо и налево, бездомных щенков и котят по канавам собирать, выпавших птенцов в гнезда подсаживать, а то и детенышей крухутаков… С другой стороны, Дирвен – это не досужая благотворительность, а ценное приобретение для Ложи. Девчонка, впрочем, тоже: выписать для нее мешочек песка из пустыни Олосохар (или лучше сразу целый мешок, чтоб имелся запас на всякий непредвиденный случай) – и та сможет колдовать по бытовой части, не черпая из Накопителя, что весьма хорошо. Заодно можно будет узнать от нее что-нибудь новое о жизни песчаных ведьм.

– Хеледика, прекрати хлюпать носом и послушай внимательно. Я тебя заберу в Аленду, в пансион для одаренных девиц при Магической Академии. Выучишься, станешь ведьмой на службе у Светлейшей Ложи.

Орвехт опасался, что она завизжит на радостях, но Хеледика только руками всплеснула, а ее глаза вспыхнули, как олосохарский песок в лучах солнца.

– Сейчас иди и занимайся своими обычными делами. Сначала я должен побеседовать на эту тему с хозяйкой. Иди, иди. Насчет нашего разговора помалкивай. Помни, что ты обещала во всем меня слушаться.

Дело обстоит не так просто, как ей мнится. Суно должен выпросить девчонку у нынешней опекунши, не разбудив никаких скверных подозрений на свой счет. Отроковицы не вызывали у него вожделения, и ему до сих пор нет-нет да и вспоминалась прекрасная лекарка из Молоны – чумазая, но все равно прекрасная, даже если она не похожа на совершенство, – однако Мезра есть Мезра. Кого-то в чем-то обвинить, уцепившись за вроде бы доказательство, – это здесь плевое дело, а уж дальше все займется, как сухостой от случайной искры.

В Мезре любят вершить беспощадную справедливость. Тоже неотъемлемая составляющая местных нравов. Поймать убийцу, насильника, совратителя, скотокрада и спалить живьем в сарае, или четвертовать, или разорвать лошадьми – это для здешнего народа самое славное развлечение. Все сразу: и претворение в жизнь потаенных жестоких наклонностей, и возможность ощутить свою несокрушимую правоту, и массовый праздник, когда все охвачены единым порывом, и очистительное потрясение – вот какой ужас, но не со мной, ох, не со мной, боги миловали. Если потом выяснится, что прикончили невиновного, свалят на тех же богов: не иначе, прогневал он их, пусть не этим, но чем-то другим, раз такая участь его постигла – и, стало быть, все равно получил по заслугам.

Хеледика никому в Принихуме даром не нужна, и хозяйка «Золотого окорока» не прочь сбыть ее с рук, да никто не берет, но если приезжего человека заподозрят в домогательствах к девчонке, на ее защиту поднимется весь городишко. Нет, не ради самой Хеледики, а ради сладкой забавы под названием «самосуд».

Чтобы забрать ее с собой, Суно надлежало действовать расчетливо и осторожно. Вечером он вновь поручил ей сварить шоколада, но угощать в этот раз не стал, зато громко похвалил – так, чтобы его слова достигли ушей хозяйки. Та как раз собиралась подкатиться к нему с разговором о черноголовом народце, который каждую ночь спать не дает, хорошо бы господин маг изгнал пакостников. Суно отреагировал благосклонно: и то верно, он тоже из-за них не выспался. И начал жаловаться на столичную прислугу – ветреную, невоспитанную, не способную сварить порцию сносного шоколада (мысленно попросив прощения у почтенной матушки Сименды, своей домоправительницы).

– Ваша маленькая помощница недурно варит шоколад, и девицы в вашем городе, как я заметил, примечательно благонравные, таких даже Аленда не испортит. Не подскажете, нельзя ли в Принихуме нанять служанку, которая поехала бы со мной в столицу?

Неизвестно, что сказала бы на это хозяйка гостиницы при другом раскладе, но сейчас она была перво-наперво заинтересована в изгнании гнупи. И девчонка ее раздражала: шоколад варить, может, и умеет, а в остальном дрянь – рассеянная, нерадивая, странноватая. Вслух этого не брякнула, не дура. Напротив, начала ее самым приторным образом нахваливать, и Суно опомниться не успел, как ему всучили Хеледику с уверениями, что ее-де столичная жизнь не избалует, какой была трудолюбивой мышкой, такой и останется.

После наступления темноты он при свете скрипучих масляных фонарей, окутанных шлейфами мошкары, трижды обошел вокруг гостиницы и сотворил манящие чары. Темнота была необязательным условием. Это чтобы коллеги-дознаватели из «Счастливого кухаря» или принихумские престарелые маги не увидели, чем он тут занимается. Инструкция, некогда вычитанная в старинной книге, предназначалась для экзорциста-одиночки, а работать в одиночку неприлично. То есть можно, если нет выбора, но это почти наверняка окончится провалом… а если нет, тогда вдвойне неприлично. Хозяйка гостиницы, подобно массе далеких от магических кругов обывателей, сих тонкостей не знала.

Повинуясь зову мага, из укромных щелей полез наружу волшебный народец. Дюжина уродливых человечков с длинными набрякшими носами и черной щетиной вместо волос, переходящей с головы на загривок, – гнупи. Два пузатых чворка с улиточьими рожками, они глотают потерянные монеты и мелкие украшения: что им досталось, то уже не найдешь, зато сам по себе чворк – ходячий клад, если знать, как с ним справиться. Снаяна, плывущая над землей, словно белесоватый дым, напоминающая то клок тумана, то прозрачную, как стекло, женскую статуэтку. Кто-то маленький и пугливый, похожий на ежа с человеческим личиком, по возвращении в Аленду надо бы заглянуть в энциклопедию, чтобы освежить память.