К тому времени как Клиффорд Нэнс завершил прямой допрос, выплата в размере одного миллиона долларов выглядела уже куда менее подозрительно. Джек Хоган попытался нанести пару ударов при перекрестном допросе, но они не достигли цели. Когда агент закончил, судья Гэнтри объявил перерыв до завтрашнего утра.

Тео смотрел, как присяжные по очереди покидали зал суда, потом наблюдал, как представители команды защиты суетились вокруг Питера Даффи, сверкая самодовольными ухмылками и обмениваясь рукопожатиями в ознаменование очередного удачного дня. Их распирало от самоуверенности. Омара Чипи видно не было.

— Я не хочу говорить здесь, — тихо произнес Айк. — Можешь заглянуть ко мне в офис?

— Запросто.

— Сейчас?

— Я поеду прямо за вами.

Десять минут спустя они уже сидели в кабинете Айка за запертой дверью. Айк открыл маленький холодильник, стоявший на полу за его рабочим столом.

— У меня есть «Будвайзер» и спрайт.

— «Будвайзер», — сказал Тео.

Айк, конечно, дал ему спрайт, а сам вскрыл алюминиевую банку «Буда».

— Вариантов у тебя не много, — заявил он и сделал глоток.

— Я уже догадался.

— Во-первых, ты можешь ничего не делать. Завтра пятница, и, судя по всему, защита отправится на покой к середине дня. Ходят слухи, что Питер Даффи собирается дать показания и выступит последним. Присяжные даже могут получить дело на рассмотрение во второй половине дня. Если ты ничего не предпримешь, присяжные удалятся в совещательную комнату и обдумают вердикт. Они признают Даффи виновным, либо невиновным, либо голоса разделятся и они не смогут вынести вердикт. Это называется «коллегия присяжных, не пришедших к общему мнению».

Тео все и так знал. За прошедшие пять лет он видел гораздо больше разбирательств, чем Айк.

Его дядя продолжил:

— Во-вторых, ты можешь отправиться к этому загадочному свидетелю и попробовать убедить его немедленно проявить инициативу и явиться в суд. Я точно не знаю, что сделает судья Гэнтри, если он даст показания. Уверен, ему не приходилось оказываться в подобном положении, но он хороший судья и поступит правильно.

— Этот парень не собирается проявлять инициативу. Он слишком напуган.

— Ладно, это приводит нас к третьему варианту. Ты все равно пойдешь к судье и, не называя имени свидетеля…

— Я не знаю его имени.

— Но ты знаешь, кто он, верно?

— Верно.

— Ты знаешь, где он живет.

— Мне известен район, но не точный адрес.

— Ты знаешь, где он работает?

— Возможно.

Айк уставился на него, сделал еще один глоток из банки — и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Как я говорил, не раскрывая личности этого человека, объясни судье, что ключевой свидетель не участвует в процессе и его отсутствие скорее всего повлечет за собой несправедливый вердикт. Судья, естественно, захочет услышать подробности. Кто он? Где работает? Как и почему стал свидетелем? Что именно он видел? И так далее. Я подозреваю, у судьи Гэнтри возникнет тысяча вопросов, и если ты на них не ответишь, он может расстроиться.

— Мне не нравится ни один из трех вариантов, — заявил Тео.

— Мне тоже.

— Так что же делать, Айк?

— Оставь это, Тео. Не суй нос в грязь. Здесь не место детям. Впрочем, здесь не место и взрослым. Присяжные собираются принять неверное решение, но, исходя из доказательств, мы не можем их в этом винить. Система работает не всегда, сам знаешь. Многих невиновных отправили на смерть. А многим реально виновным преступление сошло с рук. Ошибки случаются, Тео. Оставь это.

— Но эту ошибку еще не совершили, ее можно предотвратить.

— Я не совсем уверен в этом. Очень маловероятно, что судья Гэнтри остановит столь громкий процесс, который уже почти закончен, когда услышит о потенциальном свидетеле. Едва ли, Тео.

Такое и правда казалось почти нереальным, Тео пришлось согласиться.

— Наверное, вы правы.

— Конечно, я прав, Тео. Ты лишь ребенок. Не лезь в это.

— Ладно, Айк.

В воздухе повисла долгая, тяжелая пауза, пока они сверлили друг друга взглядами, ожидая, что кто-то заговорит первым. Наконец Айк произнес:

— Пообещай мне, что не наделаешь глупостей.

— Каких, например?

— Вроде того чтобы отправиться к судье. Я знаю, вы большие приятели.

Еще одна пауза.

— Пообещай мне, Тео.

— Я обещаю, что не сделаю ничего, прежде чем не посоветуюсь с вами.

— Весьма умно.

Тео вскочил:

— Мне нужно идти. У меня много домашней работы.

— Как испанский?

— Отлично.

— Я слышал, ваша учительница настоящий талант. Мадам… Как ее зовут?

— Мадам Моник. Она замечательная. Как вы узнали?..

— Я стараюсь быть в курсе событий, Тео. Я ведь не какой-то сумасшедший затворник, как все думают. В школьную программу пока не включили китайский?

— Может, позже, в старших классах…

— Думаю, тебе пора начать учить китайский самостоятельно. Это язык будущего, Тео.

И снова его разозлило, что дядя считает себя вправе давать советы, которых не просят и в которых уж точно не нуждаются.

— Я подумаю об этом, Айк. Сейчас я и без того сильно загружен.

— Возможно, я приду посмотреть на процесс завтра, — признался Айк. — Мне вроде бы понравилось там сегодня. Скинь мне эс-эм-эс.

— Договорились, Айк.

В «Бун энд Бун» царила тишина, когда Тео появился там чуть позже шести вечера. Эльза, Винс и Дороти давно ушли. Миссис Бун сидела дома, несомненно, пролистывая очередной плохой роман. Ее книжный клуб собирался в семь часов дома у миссис Эстер Гатридж за ужином и бутылкой вина. Дамы посвящали вечер обсуждению чего угодно, кроме книги месяца. Всего в клубе состояли десять женщин, и они по очереди выбирали книги. Тео не помнил, когда его мать в последний раз получала удовольствие хоть от одной из них, даже если взять те, которые выбирала она сама. Каждый месяц Тео слышал, как миссис Бун выражает недовольство очередной книгой, которую ей предстояло читать. Такая организация досуга в клубе казалась странной, по крайней мере Тео.

Вудс Бун как раз набивал портфель, когда Тео вошел в кабинет на втором этаже. Мальчик часто задавался вопросом, зачем отец запихивал папки и книги в портфель и тащил его домой каждый вечер, как будто собирался работать до полуночи, ведь он никогда этого не делал. Мистер Бун никогда не работал дома, никогда не прикасался к портфелю, который всегда оставлял под столом в коридоре около входной двери. И там он стоял всю ночь, пока мистер Бун не уходил с утра пораньше на завтрак, а затем к себе в офис, где открывал портфель и вываливал из него все на свой ужасно захламленный стол. Тео подозревал, что отец собирал всегда одно и то же: одни и те же книги, папки, документы.