Они танцевали под музыку, ритм которой понятен был лишь им одним. Их несогласованные движения выглядели на удивление гармонично.

Будто еще давным-давно они условились друг с другом об этом танце и теперь предавались ему с упоением и восторгом, свойственным страстной молодости. Их колышущиеся в отблесках костра тела, мелькающие руки, постепенно сближались, превращаясь в единую композицию.

Норд вращался вокруг Евы, обвивая ее кольцом своих танцующих рук. Она скользила то вниз, то вверх, вырываясь из этого кольца, как лепесток огня из полыхающей чаши. Неожиданно Норд сомкнул кольцо, остановив пляшущее пламя.

Ева прервала танец, подняла голову и посмотрела в глаза мужчине, обнявшему ее. Тепло и нежность, сквозившие в его взгляде, тут же заполнили душу девушки, словно перелившись в нее. Как тогда, на острове, тело Евы зажглось желанием, тушить которое ей уже не хотелось, — разум больше не противился страсти.

Они оба жаждали той близости, которая стала бы продолжением их духовного единения, вывела бы их отношения на новый виток взаимопонимания, позволила бы разговаривать друг с другом на новом языке — языке страсти, нежности и любви.

Норд ласково коснулся губ Евы своими губами, осторожно раздвинул их языком, трепещущим от желания. Поцелуй проник в девушку, согревая каждую клеточку ее души и тела нежностью, которая доселе была ей неведома. Ева застонала от сладкой истомы, накрывшей теплой волной ее сознание.

Руки Норда забрались под ее свитер и гладили спину, подрагивающую от страсти. Его язык потихоньку выбрался из приятной влажной обители ее губ и перебрался к перламутровой раковинке уха.

Ева застонала сильнее и прижалась к мужчине, дарившему ей это томительное наслаждение. Руки Евы пробежали по спине Норда, словно пытаясь изучить каждую ее линию, каждый изгиб.

Через несколько секунд оба лежали на песке, погруженные в волшебный дурман охватившей их страсти. Им открывался новый мир, наполненный сказочными звуками, запахами и чувствами. И в этот заповедный мир они входили медленно, постепенно, пытаясь как можно лучше узнать друг друга и как можно полнее насладиться открывшимся им чудом.

Теплое ласковое утро солнечными лучами постучалось в палатку. Норд открыл сонные глаза и увидел голову Евы, уютно покоящуюся на его плече. Девушка доверчиво прижалась к нему, обняв его во сне своими тонкими руками.

Слава Богу, это не сон! Все, случившееся ночью, — прекрасная реальность. Впервые за долгое время Норд почувствовал себя по-настоящему счастливым. Рядом с ним девушка — любимая, понимающая, нежная, подарившая ему несказанное наслаждение. Как долго он мечтал об этом, и вот — свершилось.

Правда, неизвестно, как воспримет ночное событие проснувшаяся Ева. Не подумает ли она, что Норд воспользовался ее состоянием? Ведь они вчера хорошенько выпили. Не станет ли ей гадко от случившегося? Не рано ли Норд позволил себе расслабиться?

Вопросы, вопросы. Опять одни вопросы… Когда же наконец он получит на них ответ? Наверное, именно сейчас стоит рассказать Еве о его чувстве к ней. О том, что она нужна ему, что она самый близкий ему человек на всем белом свете. В конце концов, они могут просто остаться друзьями.

Такое хорошее и одновременно страшное слово «друзья». Люди расстаются и говорят друг другу: «Останемся друзьями». Они, возможно, больше никогда не увидятся, но все равно почему-то произносят эту неуместную фразу, забывая об истинном значении слова «друг».

Нет, не такую «дружбу» он предложит Еве, если окажется безразличен ей. Он способен помочь ей, поддержать ее, не рассчитывая на взаимность. Тем более, она так нуждается в чьей-то поддержке. Но, Господи, как же он хочет ее любви!

— Я люблю тебя, Ив. Моя маленькая Ив, — прошептал Норд.

Ева беспокойно заворочалась и открыла глаза. Почувствовала прерывистое дыханье Норда, увидела свои руки, обнимающие его. Вспомнила ночь, полную нежности и страсти. Как хорошо! Но как страшно поднять глаза и прочитать во взгляде Норда изумление и холодность. Они вчера были так пьяны! Что если он всего лишь поддался естественному желанию плоти, за которым ничего не стоит?

— Ты проснулась, маленькая Ив? Кажется, глаза можно поднять без страха.

— Да. Ты давно не спишь?

— Как тебе сказать… Не очень.

Норд ласково погладил девушку по голове.

— Не замерзла? Спальники — не такая уж теплая штука.

Разрывая липкую паутину страха, Ева заставила себя поднять голову. Ни изумления, ни холодности в глазах Норда она не увидела. В них были тепло и радость, но в глубине их пряталось что-то похожее на испуг. Чего, чего он мог бояться?

— Ив, я хочу поговорить с тобой.

Кажется, сейчас она узнает о причине испуга.

— Давай поговорим. Только можно я натяну на себя свитер? — Как глупо — и зачем только она пытается оттянуть время?

— Конечно.

Неужели он боится остаться с ней, войти в ее жизнь? Ее вечные проблемы, страхи, неуверенность — вот причина его испуга. Немыслимо завязывать отношения с человеком, жизнь которого соткана из неприятностей. Всего две встречи — и обе начинались с того, что Норд вытаскивал ее из передряг. Она устала платить по счетам своих неудач. А ведь они — как зараза, подхватишь один раз, за ним — второй, третий. Именно поэтому большинство людей чурается неудачников — боится, что эта зараза перейдет и на них.

Но приговор придется выслушать. Ева вытащила дрожащее от волнения тело из спальника. Она была обнажена, это смутило ее еще сильнее. Ева всегда ощущала себя неловко, если кто-то видел ее обнаженной. Даже от мужа она умудрялась скрывать свою наготу. Правда, его никогда не удивляло постоянное желание жены одеться побыстрее и всегда спать в ночной рубашке.

Успокойся, успокойся. Жизнь не кончится, если сейчас он пошлет тебя ко всем чертям. Жизнь не кончится, но так хочется остаться с этим человеком и постоянно чувствовать тепло, исходящее от него. Ева судорожно пыталась найти свою одежду. Боже, как глупо, должно быть, она выглядит сейчас!

Норд пошарил рукой около спальника, нащупал свою рубашку и протянул ее Еве.

— Надень пока это. Честно говоря, я и сам не помню, куда мы подевали вещи. Пожалуйста, не смущайся. Я чувствую, как ты напряжена. Если хочешь, я могу отвернуться.

— Ничего, я всегда испытываю неловкость от собственной наготы. — Он заметил ее волнение! Только этого ей сейчас недоставало.

Ева быстро надела его рубашку, голубую в белую клеточку. Сердце Норда сжалось от боли и нежности. Такая милая, взволнованная, с горящими синими глазами, в его рубашке… Видно, что ей ужасно неловко. Она поняла, что сделала глупость. И этой глупостью был он, Норд. Что, черт возьми, он натворил, зачем спешил?! Отступать уже поздно. Надо выяснить все до конца. Но как близок и неотвратим конец, путь к которому он проложил своим дурацким поведением этой ночью!