Снова удар – теперь слева, под колено. Игрок начал ввинчиваться в землю корявым винтом. Ему помогли – не так сильно, чтобы добить, но достаточно интенсивно.

В итоге он успокоился. И превратился в груду обгоревшего рыхлого мяса, не помышлявшего о выживании.

– Поднимите его! – сказал Заблуда, который уже понял, что потехи не будет – если он САМ себе ее не устроит.

Сильные руки подхватили Валета под локти и заставили встать. Можно было просто безвольно висеть, как поступил бы на его месте любой сопляк. Но левая нога нашла опору; спина выпрямилась; жертва подняла голову…

Два парня, державших игрока, были гораздо выше его и гораздо сильнее. Раньше это не являлось бы преимуществом, наоборот – в крупногабаритную мишень легче попасть. Третий был не очень высок и массивен, однако Валет знал бы, на кого поставить последние деньги, если бы этот третий вдруг поссорился с теми двумя жлобами.

– Итак, что мы имеем? – начал Заблуда, решивший обойтись без услуг судьи Чреватого, зато повеселиться как следует. – Ты сколько насчитал? – спросил он, обращаясь к своему помощнику.

– Девять трупов, Начальник, если со Штырьком…

– А как же иначе? Штырек тоже был нашим человеком. Гражданином города, хоть и козлом.

Оба холуя заржали. Заблуда рассматривал Валета с полуметрового расстояния, словно редкого вида животное. У него тоже все было в порядке с интуицией и физиогномикой – иначе он не продержался бы на своем посту столько лет. Он понял, что чужак его не слышит, но кое-что еще соображает. А если сконцентрируется и увидит свой шанс, то через пару минут сможет и стрелять. Лишь бы не сдох от перенапряжения… Этот человек был как генератор Железного – работал до полного разрушения.

Заблуда показал ему девять пальцев и сказал для хохмы:

– Понимаешь, друг, ты мне даже нравишься, но это слишком много.

Валет действительно не услышал ни слова, однако смысл происходящего до него дошел.

– Дайте ему пушку! – приказал Гришка.

Кто-то выдернул из руки игрока пистолет с забитым грязью стволом и вставил рукоятку недавно смазанного «ТТ» в колодец из ладони и согнутых пальцев.

Валет понял, что это не злая шутка. Вернее, шутка, конечно, – учитывая его состояние, – но все же относительно «честная». В общем, нормальный ход. Во многих других местах с игроком не стали бы шутить даже так. Если бы только не этот грохот в башке, мать его!..

Начальник повернулся к нему спиной и медленно зашагал по улице. Валет непроизвольно считал шаги своего ангела смерти. На каждый приходилось три удара пульса, безжалостно таранивших его череп. ПЯТЬ… ДЕСЯТЬ… ПЯТНАДЦАТЬ… ДВАДЦАТЬ.

Гришке показалось – достаточно. Он развернулся. Расставил ноги.

Руки слегка согнуты в локтях. Дыхание – как у спящего младенца. Взгляд без излишней фокусировки – так можно смотреть долго, не упуская ни малейшей детали внутри достаточно обширного пятна…

(Это не покер. Тут требуется нечто большее, чем умение скрывать свои чувства. Стрелкам чувства противопоказаны. Имитаторы и артисты гибнут в первую очередь. Блефуя, теряешь хладнокровие. Когда кровь выплескивается из раны, она оказывается до отвращения теплой, и понимаешь, что обманул только самого себя… В любом случае маленький кусок раскаленного металла отбирает жизнь: у одних – сразу же; у других – постепенно…)

– Отпустите его!

Что это было – хриплое карканье? Или голос, прорезавший барабанный бой?

Тиски разжались. Валет почувствовал себя свободным – слишком свободным. Будто был застигнут в падении, когда уже не остается времени обрадоваться освобождению.

С большим трудом он распределил вес неустойчивого тела на обе ноги. Расслабил руку. Предоставил ей действовать. Охватившее его безразличие было абсолютным. Оно усмирило боль, оторвало ее от нервов и отбросило за пределы сознания. Оно сделало игрока почти здоровым – ненадолго, но этого было достаточно для финишного рывка.

Маленький взрыв в мышцах… Ствол – на линию огня… Оставалось всего одно мгновение до выстрела…

Валету показалось, что таким стремительным он не был ни разу в жизни – даже когда пребывал в своей наилучшей форме.

Но если он двигался на пределе человеческих возможностей, то Заблуда стрелял сверхъестественно быстро.

(Умник Жирняга мог долго и нудно трепаться о так называемом «сенсорном запаздывании». Оно означает, что ни одно существо в принципе не способно реагировать в тот самый момент, когда раздражитель воздействует на его органы чувств. Неизбежно повисает крохотная пауза длительностью в сотые доли секунды. «Между помыслом и поступком падает тень…»[1]Это издержки нервной системы, а также способа восприятия. Временная завеса абсолютно непреодолима. Люди живут в прошлом, отделенном от настоящего почти незаметным промежутком. Однако «размер» этого промежутка – «ширина тени» – иногда решает все.

Например, для самого Жирняги запаздывание составляло огромную величину в половину секунды. То есть он был безнадежен. Валет в этом смысле приближался к совершенству. Вероятно, кто-нибудь сумел бы превзойти его, но лишь на ничтожнейшую малость, которая уже не дает преимущества. Существовал порог, установленный природой и свойствами времени для простых смертных. Игрок находился у порога.

Однако Гришка, похоже, ничего не знал об этом.)

…Самого движения Валет не уловил. Силуэт Начальника изменился мгновенно. На темном фоне промелькнули тусклые молнии. Вороненые стволы отрыгнули свинец…

И незримая смерть, посланная ангелом из обеих рук, вошла в Валета. Порциями. Всего их было восемь – почти слитный залп из двух автоматических пушек, превративший грудь и живот игрока в нечто похожее на непрожаренный бифштекс с кровью.

Его отбросило назад. На несколько метров. Он все-таки выстрелил, но это было всего лишь результатом судорожного сокращения мышц, и попал он в небо. Это был его последний бессознательный плевок в самого большого Начальника, так бездарно распорядившегося его молодой жизнью.

Боль вернулась снова – совсем ненадолго. Валет ощутил, каково это – проиграть все. Если бы он видел себя со стороны, то принял бы за марионетку, задергавшуюся на нитках. Цена ей была грош в базарный день.

Однако он ничего не мог видеть, потому что сдох раньше, чем мать-земля притянула его, прижала к своему грязному черному лону, готовому разверзнуться и принять в себя блудную двуногую тварь. Теперь уже навсегда.

* * *

Заблуда спрятал пистолеты и поманил пальцем хозяина «Олхозника», прятавшегося в хате поблизости и наблюдавшего за происходящим через окно. Тот повиновался незамедлительно, хотя чувствовал себя виноватым. Очень виноватым – ведь в гостинице погибло несколько людей Начальника. Это обстоятельство беспокоило его гораздо сильнее, чем сгоревший дом.